Дом страха
– Фото?.. – Наамит изо всех сил старалась уловить смысл. – Фото в ориентировке?
– Нет! Фото на страничке Эбигейл в «Инстаграме»[1].
Наамит машинально нажала на «отбой» и дрожащими руками открыла «Инстаграм» на своем телефоне. Она была подписана не так уж на многих людей – вообще‑то говоря, открывала приложение от силы раз‑другой в неделю.
Ей не пришлось долго водить пальцем по экрану – это оказался самый верхний пост в ее ленте.
Фото лица Эбигейл в какой‑то темной комнате. Глаза у дочери припухшие, губы кривятся, будто она вот‑вот расплачется, все лицо в бледных и розовых пятнах. Фото было размещено через аккаунт Эбигейл.
Подпись внизу гласила: «Если хотите когда‑либо увидеть Эбигейл живой и здоровой, лучше начинайте готовить выкуп. 3 миллиона долларов. Мы будем на связи. #ЭбигейлУНас».
Наамит вскрикнула так, что разбудила Рона.
* * *
В отделе полиции Гленмор‑Парка Ханна проработала уже больше восьми лет. И быстро ощутила изменение атмосферы в отделе. Порывистость, с которой люди перемещались с места на место, напряженные лица, неулыбчивое лицо офицера Маклура за стойкой в дежурке…
– Детектив, – обратился он к ней, когда она проходила через вестибюль отдела, – в конференц‑зале номер два организован штаб расследования. Капитан Бейли просил вас к ним присоединиться, как только вы появитесь.
Кивнув, Ханна быстро направилась на второй этаж. Конференц‑зал номер два, расположенный напротив кабинета оперативников, гудел как растревоженный улей. Агент Манкузо и капитан Бейли уже были там, что‑то обсуждая над развернутой перед ними крупномасштабной картой Гленмор‑Парка. За столом расположились несколько не знакомых ей людей, перед каждым стоял раскрытый лэптоп. Кто‑то из техников протягивал провода, пытаясь собрать в одно целое какую‑то сложную цифровую систему, состоящую из черных ящиков, клавиатур и огромного экрана. Ханна предположила, что это фэбээровский эквивалент белой доски, на которую в ходе расследования вывешиваются материалы по делу.
– Детектив Шор… – Капитан Бейли поманил к себе Ханну, и она подошла. Манкузо передала ей свой телефон. Ханна недоуменно глянула на экран – и сразу ощутила противный холодок, как только осознала, что смотрит на фото Эбигейл Лисман.
– Это размещено на аккаунте Эбигейл Лисман в «Инстаграме» этой ночью, – объяснила Манкузо. – Не с ее телефона, так что мы полагаем, что похитители получили от нее пароль и запостили это с одноразового мобильника. В данный момент мы не можем отследить этот телефон, поскольку он уже не в сети, но сейчас пытаемся приблизительно вычислить место, с которого похитители могли разместить этот пост.
– Три миллиона долларов? – изумилась Ханна. – Сомневаюсь, что у Лисманов есть такие деньги.
– Нет у них таких денег, – коротко отозвалась Манкузо. – Мы до сих пор не знаем, не ошибка ли это, или же попытка просто сбить нас со следа. Фото размещено в три пятнадцать ночи. Мы исходим из предположения, что Эбигейл до сих пор жива – фото было снято совсем незадолго до этого.
Ханна кивнула.
– Сейчас мы начинаем собирать все записи с камер наблюдения в районе парка и посадили людей анализировать их – пытаемся определить, в какую сторону уехал тот фургон и какой у него номерной знак. Мы уже провели подомовые и поквартирные обходы в пятисотфутовом радиусе от места похищения, и пока что ни одного свидетеля. Также сейчас получаем ордер на биллинг мобильных телефонов в этом районе.
– А ориентировка? – спросила Ханна.
– Распространена по всем каналам. Все аэропорты и пограничные переходы тоже оповещены.
– А удастся отследить любые будущие посты на этой странице в «Инстаграме»?
– Да, – Манкузо кивнула.
Ханна посмотрела на большую карту на столе.
– Вы сосредоточили внимание на Гленмор‑Парке? – спросила она. – Похитители давно уже могут быть в Бостоне.
– Или в Техасе, – добавила Манкузо. – Мы отрабатываем все возможные направления. Но наш самый лучший вариант – собрать все, что возможно, именно в Гленмор‑Парке. Очень похоже, что похитители были знакомы с девочкой. Мы полагаем, что они либо живут здесь, либо работают. Если нам удастся найти свидетельства, которые укажут куда‑то еще, то мы двинемся туда, куда поведут нас зацепки. Через Гленмор‑Парк проходят две большие автомагистрали, по которым с наибольшей вероятностью эти люди могли уехать. На обеих есть дорожные камеры. Сейчас анализируем поступающую информацию, собираем номерные знаки, пытаемся определить, покинули ли они город после похищения…
– Ясно, – сказала Ханна.
– И пытаемся вычислить этого так называемого Ноэля, на встречу с которым пришли Эбигейл и Грейси, – добавила Манкузо. – Мы полагаем, что такого человека не существует, но хотим в этом окончательно убедиться. Может, получится найти компьютер или телефон, который использовался от его имени.
– ФБР и городской отдел полиции работают вместе, – сказал Бейли. – В настоящий момент мы придаем федеральных агентов местным патрулям и детективам, чтобы закрыть это дело как можно быстрее.
– Придаете для чего? – спросила Ханна.
– Собирать показания, записи с камер наблюдения, проверять зацепки, – перечислила Манкузо. – К вам мы прикрепили агента Уарда.
Ханна огляделась по сторонам.
– А кто…
– Он еще едет из Бостона, – перебила Манкузо. – А пока нам нужно, чтобы вы занялись кое‑чем еще. Наамит Лисман вышла на меня и попросила, чтобы вы держали ее в курсе касательно подвижек по делу.
– Так ведь нет пока никаких подвижек, – заметила Ханна.
– Подвижки всегда есть, – отозвался Бейли, раздраженно нахмурившись. – Нам нужно, чтобы Наамит была готова к сотрудничеству. На случай если похититель опять выйдет с ней на связь. Когда это произойдет, будет лучше, если она сразу оповестит нас. Пожалуйста, поезжай‑ка туда и утешь ее – скажи, что мы делаем все возможное.
– Ладно, – сказала Ханна. – А потом что?
– Если это профессиональное похищение с целью получения выкупа, то у нас есть какое‑то время, – сказала Манкузо. – Эбигейл наверняка пока что ничего не грозит. Но если это требование выкупа лишь для отвода глаз, то нам надо действовать гораздо быстрее. Нужно проверить всех осужденных за половые преступления в Гленмор‑Парке, посмотреть, не проделал ли это кто‑то из них. Вот вы с Уардом этим завтра и займетесь.
[1] 21 марта 2022 г. деятельность социальных сетей Instagram и Facebook, принадлежащих компании Meta Platforms Inc., была признана Тверским судом г. Москвы экстремистской и запрещена на территории России.
