Дух воина

– А крестик? – вспомнил Заречный про ещё одну пропажу, услышав разговор о верёвочке на шее. – Крестик же из серебра был, он‑то куда делся?

– Всё, что подверглось изменениям на уровне мельчайших частиц, тожеть в проходе остаётся. Твоё серебро коль и чистое было, без примесей всяких, да токмо для придания ему формы крестика его ведь расплавить требовалось.

– А всё то, что через переход не прошло, оно куда девается? – продолжал допытываться Иван.

– Куда ж оно денется‑то? Знамо дело, там же и осталось, в том месте, откуда пришёл, то бишь, в яме вашей вонючей и лежит.

– Ну, слава Богу! – вздохнул с облегчением Заречный. – Думаю, что туда вряд ли кто‑нибудь просто так полезет, а значит, когда вернусь, то смогу и обуться, и крестик повесить на место. А то представляю, как буду выглядеть в своём времени в этих лаптях.

Бывший разведчик с улыбкой взглянул на свои ступни и пошевелил пальцами. Старик молча ухмыльнулся, но ничего не ответил на реплику по поводу лаптей. Вновь поворачиваясь к выходу, он негромко произнёс:

– И вот ещё что. Ты, Ваня, когда выйдешь, не пугайся‑то. Там во дворе сейчас охранник гуляет, я тебя с ним познакомлю, и он тебя не тронет.

Заречный мысленно улыбнулся таким словам. Уж кому, кому, а ему‑то, с его способностью справиться за раз хоть с тремя дюжими охранниками, одного бояться и вовсе было нечего. Тем более волшебное зелье придало ему столько сил, что, казалось, он сейчас гору своротить может. Однако его пыл немного поубавился, когда он увидел того самого охранника. Лишь только они с хозяином дома вышли на порог, как на них, оскалив длинные белые клыки, ринулась огромная живая бурая гора, которая на самом деле оказалась большущим медведем. Иван сам был не маленького роста – чуток не дорос до двух метров, но это чудовище было в полтора раза выше его. Медведь зарычал, излучая всей своей сущностью потоки неимоверной силы, а его маленькие глазки блеснули огоньками ярости. Заречный инстинктивно сделал шаг назад в дом, но старик спокойно подошёл к своему питомцу и тихонько что‑то шепнул тому на ухо. Что уж он ему сказал, было неизвестно, но только медведь в следующее мгновение из взъерошенного, злобного монстра вдруг превратился в ручного ласкового мишку. Он, словно стыдясь за своё недостойное поведение, склонил перед стариком голову и потёрся мордой о его бедро.

– Ну, вот и любо! – добродушно произнёс вслух Велимудр и, обернувшись к гостю, с улыбкой добавил, – ну, что замер‑то у порога, пойдём, не тронет он тебя.

Иван, с опаской поглядывая на медведя, быстрым шагом направился к выходу со двора. Несмотря на заверения хозяина, он не был полностью уверен в том, что у зверя хватит разума не нападать на незнакомца, поэтому расслабился лишь тогда, когда старик, выйдя вслед за ним, прикрыл створку ворот.

– Что, страшно? – с хитринкой в глазах спросил Велимудр.

– Да уж, охранник славный у тебя, ничего не скажешь, – ответил Заречный, пропуская старика вперёд и направляясь вслед за ним по едва заметной тропинке вглубь леса.

– Надёжный! – согласился Велимудр. – Пришлось, вот, пригласить косолапого после того, как этот незаконный проход образовался. Мало ли кому вздумается в эту вашу канализацию в полнолуние заглянуть. Я ведь за всем не услежу, так пущай он и присмотрит.

– А почему я его вчера вечером не видел, когда мы в баню ходили? – поинтересовался Иван?

– Дак, он же зверь не подневольный. Гулял в лесу. Когда сегодня ночью вернулся, я его обратно во двор и пустил.

– А если проход откроется, а он гулять уйдёт?

– Не‑е‑е‑т, – заверил старик, – он ведает время своего дежурства. Три дня полнолунных будет сидеть, как полагается, во дворе. В эти дни, если его даже не покормить, так он и в этом случае своего поста никогда не оставит.

– Послушай, Велимудр, – Заречный, наконец, улучил подходящий момент, чтобы получить ответ на интересующий его вопрос, – вот у нас проход в канализацию открывается, а в каком месте он в вашем мире выходит?

Путники уже вошли в непривычно тёмный и из‑за этого кажущийся каким‑то волшебным лес. Еле заметная, а порой и вовсе пропадающая из виду тропинка, как и все лесные дороги, была довольно извилистой. Она огибала стороной густые, непроходимые заросли кустарника, большие муравьиные кучи и поваленные ветром сухие деревья. Иван, бодро и легко шагая за своим проводником, из‑за своего высокого роста еле успевал уклоняться от нависавших над тропой размашистых, сосновых ветвей, которые юркий старичок, казалось, и не замечал. Тот, казалось, проходил прямо сквозь них, вовсе не совершая каких‑либо дополнительных телодвижений. К тому же, Велимудр время от времени, будто умышленно проверяя реакцию своего гостя, как бы по необходимости отклонял в сторону растущую на пути ветку, а когда тот приближался, резко её отпускал. В первый раз Заречный чуть было не получил по лицу оплеуху упругой, молодой хвойной лапой. Отпущенная стариком, подпружиненная ветка почти впритирку просвистела у его лица. В этот раз только отменная реакция бывшего разведчика и бывшего спортсмена не позволила произойти этой неприятной встрече. После этого случая, приведя свой ум и тело в режим повышенной готовности, Иван уже с лёгкостью избегал таких вот подвохов своего хитрого проводника. Велимудр долго молчал, неустанно шагая вперёд, но потом всё же ответил на заданный ему вопрос.

– Проход этот прямиком в мой ледник и открывается, – признался он.

Теперь Заречный понял назначение ещё одной постройки во дворе. Оказывается, это был вход в погреб, который обычно в конце зимы заполняли льдом, после чего там можно было всё лето хранить скоропортящиеся продукты.

– А что, были уже прецеденты? Попадал к тебе кто‑нибудь из нашего мира? – поинтересовался он.

– Опять ты эти словечки бусурманские – «пренценденты»… – передразнил его Велимудр, – Нет, слава Богам, из людей никто не попадал. Крыса как‑то забежала из вашей этой… из вашего мира, в общем, да только от этих тварей у меня ледник заговорённый. Со двора никто из племени ихнего туда не залезет. Ну а этой, коль попала, деваться некуда было, вот и сгинула бедолага, не зная, куда от заклятия укрыться. А из людей нет… не было никого, токмо, сам понимаешь, всяко может случиться, и лучше не рисковать.

– Так почему ты не можешь от людей свой погреб заговорить, чтобы медведя к охране не привлекать, – пошутил Иван, как обычно, не поверив в какой‑то там заговор и заклятие.

– От людей нельзя, – серьёзно ответил Велимудр, – попади кто под это заклятие, да случись ещё, если невзначай, помрёт, горя потом не оберёшься. Тяжёлая это карма – убийство человека.

Лекарь на мгновение остановился, оглянулся на своего спутника, взглянул на него своим проницательным взглядом и, словно что‑то надумав, добавил:

– Однако ты, Ваня, по своей варне воин, а стало быть, тебе эти тонкости знать не надобно.

Старик вновь повернулся к спутнику спиной и продолжил путь.

«Ясно дело „не надобно“. Буду я ещё голову всякой мистикой забивать», – подумал Заречный, пускаясь вслед за лекарем, а вслух сказал:

– Ну а если, к примеру, человек сюда попадёт, что с ним будет?

На этот раз он намекал на то, что будет с попаданцем, если он в лапы косолапому охраннику угодит.