Джутовая маска

– Как хорошо, что вы оба здесь! – выдохнула Кристина. Выглядела она крайне взволнованной, Влад давно не видел ее такой. – Мне нужно с вами поговорить.

 

Глава 6

 

2 июня, среда

г. Шелково

Карпатский все‑таки снял кобуру и повесил на крючок в прихожей. Не лучшее решение, учитывая, что он не у себя дома и вообще в этой квартире впервые в жизни, но напрягать Диану видом оружия не хотелось, а подвоха от нее Карпатский не ждал несмотря на все теории Соболева. Девушка, конечно, заявила, что ее ничего не смущает, но было видно, что это не так.

Помыв руки в ванной, он прошел на кухню, чувствуя себя самую малость странно. Отчаянно шумевший чайник как раз закипел и с громким щелчком выключился, но Диана не прореагировала. Она задумчиво смотрела на маленькие кустистые розы, которые уже поставила в вазу. Те успели немного завянуть, нежно‑розовые головки опустились, и букет, еще недавно наверняка такой нарядный, теперь смотрелся несколько печально, но хозяйка все равно сделала для него все, что было в ее силах: вытащила из упаковки, подрезала стебли, поставила в воду. Может, цветы еще оклемаются?

Сама Диана выглядела почти так же, как розы: грустной и увядшей. И дело едва ли в только что пережитом стрессе. В том, как она касалась лепестков, чувствовались тоска и нежность, но никак не страх и растерянность. Что‑то случилось до того, как она вернулась домой. Карпатский даже решил, что именно это стало причиной звонка ему. Вероятно, Диана действительно убедила себя, что видела свет и чей‑то силуэт в окне, но могла и просто придумать это, отчаянно нуждаясь в компании. Почему вдруг именно его – это отдельный вопрос, над которым сейчас совершенно не хотелось размышлять.

– Вам чем‑нибудь помочь?

Он, судя по всему, застал ее врасплох. Диана дернулась и нервно засуетилась, переставляя цветы и хватаясь за чайник.

– Нет, я все сделаю. Вы садитесь. Я сейчас…

Между делом она аккуратно и, как наверняка считала, незаметно вытерла уголок глаза, не давая шанса слезе скатиться по щеке. Достала из шкафчика стеклянный чайник и подставку для него, ополоснула кипятком и потянулась за жестяной баночкой.

Карпатский не торопился сесть за стол, остался стоять, прислонившись к ряду шкафчиков и наблюдая за тем, как Диана заваривает чай.

– У вас какой‑то праздник сегодня? – поинтересовался он, одновременно пытаясь отвлечь ее от явно неприятных мыслей и разобраться, откуда торт, цветы и глаза на мокром месте. Очень уж странное сочетание.

– Да так, – нарочито равнодушно отозвалась она, не глядя на него. – У мамы день рождения. Я пыталась поздравить.

Теперь все встало на свои места. С матерью Дианы он имел неудовольствие познакомиться пару недель назад и теперь прекрасно понимал, почему девчонка сбежала из дома в восемнадцать лет с первым встречным, хотя тот был ровно вдвое ее старше.

– Она меня даже на порог не пустила, – добавила Диана, хотя Карпатский больше ни о чем не спрашивал. Вероятно, просто хотела выговориться. – Знаете, когда пять лет назад она сказала, что я еще приползу обратно просить прощения, я как‑то не подумала, что это обязательное условие для восстановления нормальных отношений. Надеялась, что медовика и букета окажется достаточно. Глупая я, да?

Диана повернулась и посмотрела на него, давая понять, что вопрос совсем не риторический.

– Я бы не назвал это глупостью. Разве что наивностью. Но вообще это нормально: любить мать, какой бы та ни была…

– Только не говорите, что все дети любят родителей, а все родители любят своих детей, потому что такая любовь безусловна, – фыркнула она. – Я уже начиталась этого бреда в интернете, вот и сглупила.

– Не скажу, – протянул Карпатский задумчиво. – По‑разному бывает. Иногда детей гнобят, морят голодом, бьют, калечат. Даже насилуют. Даже родных. Их выгоняют из дома, продают цыганам за бутылку водки. Убивают. Всякое случается. Родителям от детей тоже достается. Им врут, грубят, унижают. Тянут с них деньги, садятся на шею. Убивают за квартиру или даже наследство попроще…

Теперь вместо вопроса в ее глазах читался ужас. Карпатский криво усмехнулся и напомнил:

– Я мент, Диана. Я вижу этот мир с худшей стороны.

– Ну что ж, значит, у нас еще не все так плохо, – проворчала она. – Спасибо, мне стало легче.

– Да не за что, обращайтесь.

Диана не выдержала и коротко рассмеялась, а потом вручила ему подставку под чайник и составленные башней две чайные пары.

– Поставьте на стол, пожалуйста.

Карпатский послушно выполнил просьбу. Заодно развязал ленточки на торте, снял крышку и убрал подальше, чтобы не мешалась. Диана тем временем рылась в выдвижных ящиках.

– Что‑то потеряли?

– Зажигалку… У меня где‑то была специально для свечей.

Плоская круглая свечка стояла внутри подставки. Карпатский достал из кармана джинсов свою зажигалку и поджег фитиль. Диана благодарно улыбнулась и поставила сверху чайник.

Через прозрачное стекло были видны крупные листы, медленно кружащиеся в горячей жидкости, крошечные бутоны каких‑то цветов и кусочки свежей клубники, которые Диана добавила к напитку. Подсвеченное огнем, в полутемной кухне, где горел только нижний свет, все это выглядело необычно. По крайней мере, для него.

– Красиво, – заметил Карпатский, все же устроившись на одном из стульев. – Я максимум могу залить кипятком пакетик.

Диана снова рассмеялась, и он поймал себя на мысли, что рад возможности поднять ей настроение.

– На самом деле я сама обычно пью чай из пакетиков. Это так, для гостей. Точнее, я бы сказала, что это чайник для свиданий. Я заваривала в нем чай, когда приезжал Кирилл и у нас намечался вечер дома…

Она вдруг осеклась, не дорезав кусок торта, и виновато посмотрела на него.

– Наверное, не очень‑то правильно говорить о бывшем, когда пьешь чай с другим мужчиной, да?

– Ну, будь у нас свидание, это, возможно, действительно было бы неуместно. Но у нас не свидание, так что вы можете говорить о чем хотите.

Диана продолжила резать торт, но все‑таки молча. Разговор возобновился, только когда она положила кусок ему на тарелку и села на место.

– А как же вы?

– А я же не ем сладкое, – отмахнулась она.