Эхо чужих желаний

Крисси очень заботил ее нос. Клэр не понимала почему, но сестра постоянно его рассматривала. Даже сейчас, игнорируя позор наказания, отсутствие еды и ярость матери из‑за истории с мисс О’Флаэрти, Крисси выискивала, что еще выдавить на носу. Ее круглое лицо всегда казалось удивленным, но радости в глазах не было и не появилось, даже когда Клэр неожиданно принесла ужин.

– Я это не хочу, – фыркнула Крисси.

– Ну так не ешь, – ответила Клэр тем же тоном.

Она спустилась по лестнице и попыталась найти уголок, чтобы выучить стихотворение на завтра и решить четыре задачи по арифметике. Клэр часто спрашивала себя, как так вышло, что из шести детей школьного возраста в этой семье она была единственной, кому приходилось делать домашнее задание.

 

Когда Клэр гладила желтые ленты, пришел Джерри Дойл.

– Где Крисси? – шепотом спросил он.

– Наверху. Она чуть не угробила мисс О’Флаэрти, напугав ее морскими водорослями. Не спрашивай. Все разозлятся, если ты упомянешь это имя.

– Послушай, не могла бы ты сказать ей… – Он замолчал, передумав. – Нет, ты слишком мала.

– Я не слишком мала, – обиделась Клэр, уязвленная несправедливым замечанием. – Но это не важно. Я все равно не стану передавать Крисси твои слезливые послания. Она только разозлится на меня, и ты будешь зол на меня, а мама надерет мне уши. Лучше держи свои слова при себе.

Клэр энергично схватилась за утюг. Эти блестящие ленты засияют, когда она завяжет их пышным бантом. Она не хотела вникать в дела сестры, а то беды не оберешься. Надо вести себя тихо и смирно и подготовиться к завтрашнему дню, чтобы полюбоваться изумлением в глазах матушки Иммакулаты и ужасом на лицах Берни Конуэй и Анны Мерфи.

– Ты совершенно права, – добродушно рассмеялся Джерри Дойл, – предоставь грязную работу другим.

Слова «грязная работа» пробились сквозь шум на кухне и долетели до Агнес О’Брайен. Хозяйка дома вывалила на пол содержимое нижнего ящика комода в поисках гибкого кабеля. Том заявил, что она, должно быть, выбросила провода, а он собирался повесить фонарь у задней двери. Уверенная, что где‑то видела моток, Агнес была полна решимости немедленно доказать это. Томми и Нед просматривали в газете объявления о работе. Они делали это каждую неделю, отмечая что‑то коротким фиолетовым карандашом. Бен и Джимми играли. Новая игра начиналась тихо каждые несколько минут, переходила в драку и заканчивалась слезами и ревом. Том чинил радиоприемник, который потрескивал на фоне всей этой суеты.

– Что за грязная работа? – уточнила Агнес.

Отличный парень этот Джерри Дойл, но за ним нужен глаз да глаз. Он всегда оказывался в чем‑то замешан.

– Я сказал Клэр, что не гожусь для помощи по дому и для того, что требует аккуратности. Я хорош только для грязной работы.

Он улыбнулся, и женщина, склонившаяся на коленях над грудой жестянок, коробок, бумажных пакетов, шерстяных клубков, ржавых противней и вилок для тостов, улыбнулась в ответ.

Клэр посмотрела на него удивленно. Ее поразило умение парня лгать быстро, ловко и к тому же без особой надобности.

Джерри сообщил, что сходил на консультацию по трудоустройству и что, по слухам, в Каслбей должен приехать англичанин из крупного рекрутингового агентства, чтобы провести в отеле собеседование с желающими найти работу.

– Разве это не для людей с квалификацией и опытом? – спросил Нед, не поверив, что кто‑то отправится в Каслбей за ним или ему подобными.

– Подумай головой, Нед. У кого здесь есть квалификация и опыт? Если сюда приедет человек и расскажет тебе все, что нужно знать, ты не стопчешь ботинки и сэкономишь на письмах, которые иначе придется рассылать повсюду.

– Тебе легко говорить, – занервничал старший Томми. – Тебе не нужно никуда уезжать, чтобы найти работу. У тебя есть свое дело.

– Как и у вас, – указал на магазин Джерри.

Но это означало не одно и то же. Отец Джерри был фотографом. Зимой он выживал за счет съемки на танцах и различных мероприятиях. Летом трижды в день прогуливался вдоль пляжа, щелкая семейные портреты, а вечером отправлялся в клуб, где кипело веселье и шли нарасхват снимки романтических пар. Лучшими клиентами были девушки. Они любили привозить из отпуска сувениры, чтобы показать коллегам, и вздыхали по танцам, оставшимся в прошлом. Мать и сестра Джерри проявляли пленку и печатали фотографии – в этом заключалась их посильная помощь. Отец ожидал, что единственный сын подхватит его дело. Джерри, с тех пор как подрос, ходил за ним по пятам, изучая человеческую психологию, а также принцип работы и устройство камеры.

Не будь назойливым, поучал отец, будь вежлив и немного отстранен. Щелкай камерой понарошку, когда люди не смотрят или не готовы к съемке, а затем, если они проявят интерес и начнут позировать, снимай по‑настоящему. Первые кадры – всегда лишь для того, чтобы привлечь внимание. Мягко напоминай, что покупать ничего не нужно, образцы будут готовы через двадцать четыре часа. После съемки двигайся дальше и не трать время на болтовню. Улыбайся приятно, но не слащаво. Не проси никого позировать, а когда девичья компания требует сделать шесть или семь фотографий, помни, что они купят самое большее одну, поэтому просто притворяйся, что продолжаешь снимать, не трать понапрасну пленку.

Красивая, с длинными темными локонами, сестра Джерри Фиона все лето, когда не трудилась в проявочной, продавала фотографии в деревянной будке на пляже. Отец говорил, что Каслбей настолько мал, что ты никогда не сможешь свести концы с концами, пытаясь развивать свое дело, расширяться и нанимать работников. Пусть предприятие будет небольшим и семейным, и тогда Джерард Энтони Дойл получит неплохое наследство.

Но Джерри не походил на мальчика, которого ожидало обеспеченное будущее. Он изучал газету вместе с братьями О’Брайен с таким рвением, словно ему предстояло плыть с ними на одном корабле в трудовую эмиграцию.

Откуда он знал, сможет ли здесь прожить? Отец всегда говорил, что если в Каслбей на лето приедет какая‑нибудь пижонская фирма, то они разорятся. Что сулит ему будущее? В моду может войти цветная фотография. Или объявятся более совершенные, новейшие фотоаппараты. Отец часто повторял, что ходит по краю обрыва. А у владельцев лавки О’Брайен была, по крайней мере, уверенность в том, что спрос на хлеб, масло и молоко никогда не иссякнет. Люди будут покупать продукты, даже ожидая конца света. Пока в Каслбей едут туристы, семья О’Брайен будет до последнего дня торговать мороженым, конфетами и апельсинами.