Эти Золотые короли

Заявление короткое, но отрезвляющее: мое нахождение здесь не имеет никакого отношения к ее бывшему, который, похоже, никак не может запомнить свое гребаное место. Черт возьми, произошедшее даже не имеет никакого отношения ко мне. Единственный человек, который сейчас важен, – это она.

Я придерживаю язык, когда ключ поворачивается, и начинаю еще больше ненавидеть этого придурка, когда входная дверь распахивается. Затем, как только щелкает выключатель, гостиную освещает единственная настольная лампа. Не слышно абсолютно никаких звуков, кроме шума крови в ушах и учащенного сердцебиения.

Ее здесь нет.

Ее, черт возьми, здесь нет.

Если бы я увидел Саутсайд выходящей из внедорожника моего отца несколько недель назад, то немедленно решил бы, что прав насчет нее. Убедился бы, что она одна из его пассий. Но теперь, когда я знаю, что Блу на такое дерьмо не способна, улики все больше указывают на то, что Вин – лжец.

– Может, она сбежала, – предполагает Стерлинг, как раз в тот момент, когда я начинаю впадать в панику.

– Ее машина припаркована снаружи, – замечаю я.

Джосс оглядывается по сторонам, размышляя.

– Возможно… она ушла пешком?

На улице мороз и идет сумасшедший снег, но, если Блу была в бешенстве, погода ее, вероятно, не остановила бы.

– Я проверю ее комнату, – утверждает Рикки.

– Нет, я справлюсь.

Я хлопаю его ладонью по груди, когда он пытается пройти мимо. От него волнами исходит ненависть, и невозможно не заметить, как его взгляд медленно поднимается от того места, где только что лежала моя рука, к моему лицу. Он смотрит с вызовом, и будь я проклят, если прогнусь перед ним.

Нравится ему это или нет, но если кто‑то из нас и пойдет по коридору в спальню Саутсайд, то это буду я.

Один.

Я не жду, пока он ответит, и направляюсь в спальню Блу. Не включив свет в прихожей, иду вперед, и тут под подошвой ботинка хрустит стекло. Быстро соображаю, откуда оно: разбитое зеркало, криво висящее на стене. Рядом на стене огромная дыра, которой, как я знаю, прошлой ночью не было.

Чтобы понять, что тут произошло, доказательств недостаточно. Я ускоряю шаг, даже не стыдясь того, в каком отчаянии нахожусь.

Я распахиваю дверь спальни и включаю свет, ощущая, как сердце начинает биться быстрее. Но лишь убеждаюсь, что в комнате пусто. Но… не совсем. Рядом с кроватью стоят три чемодана. Два из них почти лопаются по швам, а последний полуоткрыт, и с одной стороны свисает одежда.

Как будто она в спешке схватила все, что могла, готовясь сбежать.

Что, черт возьми, сказал ей этот мудак?

– Она пропала. Мы должны найти ее, – торопливо говорю я, стараясь не паниковать, когда возвращаюсь к остальным в гостиную. Я не рассказываю им ни о чем, что видел, – ни о собранных сумках, ни о разбитом зеркале.

Все явно обеспокоены, но только у одного уровень паники хотя бы приблизительно соответствует моему – у Рикки.

– Я позвоню Джулс, – быстро говорит он, уже набирая номер.

– А мы проедемся по кварталу, поищем ее, – предлагает Дэйн.

У меня кружится голова, и я не могу думать ни о чем другом, кроме как о предстоящих поисках. Мне нужно как можно скорее убедиться, что с Блу все в порядке. Я продолжаю представлять себе собранные чемоданы, гадая, что могло прийти ей в голову. Что же, черт возьми, произошло, если она была готова сбежать?

Не ответив ни на одно из моих сообщений или телефонных звонков.

Волнение сменяется злостью в мгновение ока. Я злюсь не на нее, ведь знаю, что все это дело рук моего отца.

Стерлинг берется за дверную ручку, но замирает, когда кто‑то касается ее с другой стороны. Я не отрываю взгляда от входа, брат отступает, давая человеку пройти. Из‑за двери показывается копна светлых волос. Мы пятеро замираем под взглядом Блу.

– Проклятье, ты в порядке.

Это все, что я могу сказать, бросаясь к Саутсайд, пытающейся спрятать плохо забинтованную руку. Похоже, я знаю, что случилось с разбитой стеной и зеркалом, которые увидел в коридоре.

– Где ты, черт возьми, пропадала? – задаю я вопрос и сжимаю ее крепче, чем, вероятно, следовало бы.

– Я в порядке, – отвечает Блу. – Просто вышла прогуляться, хотела проветрить голову, но… как вы сюда попали?

В ответ Рикки звенит ключами, и Саутсайд прижимается к моей груди, понимая, что это значит.

– Какого черта они все еще у тебя? – огрызается она, слегка вырываясь из моих объятий и свирепо глядя на него. Однако вместо того, чтобы ответить на вопрос, Рикки запахивает куртку и вызывающе наклоняет голову, явно решив не отвечать.

Но у нас есть дела и поважнее, чем Руиз.

– Мы все видели новый пост Пандоры, – сообщаю я ей, на что она разочарованно вздыхает.

– Да уж, очевидно, его видели все.

Мой взгляд снова скользит по окровавленной повязке на ее руке, но когда Блу это понимает, то прячет ладонь в карман пальто. Как будто надеется, что я не стану отчитывать ее при всех.

В комнате слишком тихо, но я чувствую, что она переполнена. Это делает тот факт, что мне нужно побыть наедине с Блу, еще более очевидным. Только так мы сможем говорить спокойно, высказать свое мнение без свидетелей.

Одного взгляда на моих братьев достаточно, чтобы они поняли мои мысли.

– Мы пойдем, раз все в порядке, – говорит Стерлинг.

Он кивает в сторону двери, Дэйн спешит следом. Джосс идет прямо за ними, сочувственно касаясь плеча Саутсайд на пути к выходу.

Эти трое легко поняли намек, но Рикки, как и ожидалось, медлит. Чтоб его черти драли. Взгляд Руиза прикован к Саутсайд, он подходит ближе. Ближе, чем я считаю необходимым, но почему я вообще удивляюсь?

– Что, мать твою, с рукой? – спрашивает он, не утруждая себя тем, чтобы придержать язык.

Ожидая ответа Блу, я снова вижу это чертово выражение в глазах Рикки. То самое, из‑за которого мне каждый раз хочется разорвать Руиза в клочья.

– Я была расстроена, – отвечает она со вздохом. – Думаю, в тот момент стена показалась мне отличным местом для удара кулаком. А потом и зеркало.

Короткий, невеселый смешок призван скрыть ее смущение, но я вижу ее насквозь. В основном потому, что знаю, что сейчас стоит в ее спальне, у кровати. Знаю, что перед тем, как пойти на прогулку, проветриться, она зашла в дом и устроила истерику, чтобы выплеснуть злость. Этим вечером что‑то произошло, и у меня такое чувство, будто Саутсайд не хочет об этом говорить. Однако, учитывая, что в этом замешан Вин, одно можно сказать наверняка.

Это было что‑то охренительно сомнительное.