Глубокий Чёрный Космос

– Ничего особенного. Я, честно говоря, после предостережения Бохана думал увидеть там арсенал, чтобы взять нас тёпленькими.

– Таможенник даже удивился, – подал голос Майк, – что это мы так рьяно всё открываем.

– Но ничего особенного не оказалось. Стандартный груз на удалённые станции. Коробки с документами вскрыть не могли, но просветка показала, что везде бумага.

– А может, Бохан нас наколол? – Спросил Майк.

– Если и так, то непонятно для чего. Зачем делать нас осторожными? Надеяться, что нервы сдадут? Чушь полная. К тому же, почему не раньше, когда от нас легче было ожидать ошибки? И если валить всё в кучу, можно предположить, что некто интересуется не нами, а самой экспедицией. Но тут можно ожидать чего угодно.

– Короче, ничего мы не знаем. – Закончил за Стэнли Се.

– Да, а раз так, то давайте к насущным задачам. Итак, Лафарден: первая планета в системе Банда‑Бета, небольшое скопление Банда из семи звёзд на полпути между Толиник и Фриштитисом…

 

Эльгрея являлась совершенно ничем не примечательным миром, такие планеты встречались в каждом кубическом парсеке пространства. Санкт‑Виктор, Хонор, Доркелон, все системы устроены одинаково. Небольшая планетка с условиями жизни достаточными для выживания гуманоидов, но со сложностями в освоении, во время колониальных волн игнорируется, как негостеприимная. Впоследствии, когда все тёпленькие места в созвездии оказываются заняты, группы беженцев, сектантов, авантюристов или репрессантов начинают обживать подобные миры.

Если Санкт‑Виктор отпугивал туристов жгучим солнцем и песчаными бурями, накрывавшими иногда целое полушарие, то Эльгрея славилась безнадёжной серостью. Вроде всё было при ней, и вода на половине площади поверхности, и земля без вулканов, даже звезда Хайге – класса К, но переизбыток азота в атмосфере портил всё. Дышать кислорода хватало, но начиная с трёх километров над поверхностью, начинался непробиваемый облачный покров. Облака никогда не рассеивались, и планета вечно находилась в полумраке. Хорошо, хоть тучи нагревались и отдавали часть тепла земле. Растения росли из рук вон плохо, население составляло от силы три‑четыре миллиона человек, разбросанных на берегах бухт богатых рыбой. Материки лежали не заселённые, и среди серых гор и равнин гулял только ветер.

Задержались они ровно на столько, чтобы выгрузить два небольших контейнера. Что здесь могла забыть археологическая партия, Майя не сообщила, но бросила вскользь, что институт держит склад, и умотала в город. Пока экипаж улаживал формальности, Майя примчалась в порт, в котором вряд ли когда‑либо стояло больше пяти кораблей одновременно, на фургоне и, забрав контейнеры, исчезла на два часа. Времени переговорить с представителями торговой гильдии не было, да и аборигены не стремились подняться на борт. После изучения информационных систем, Стэнли признал, что ничего стоящего они предложить эльгрейцам не могли. Здесь хозяйничали корпорации соседних Фимиде и Калгара. Серые сумерки, считавшиеся ярким полднем, и двукратное давление отбивали охоту гулять даже вокруг судна. Археолог вернулась, и «Ловец» спустя пять часов после приземления поднялся над серо‑синим взморьем.

Новый курс лежал под прямым углом к предыдущему, цель: маленькое скопление в недрах Мирфакской ямы. Три звезды обитаемы: вышеупомянутые Маркежен, Йелукка и Лафарден, ещё на двух красных карликах находились зависимые поселения или научные базы. Ещё две являлись жутковатыми мирами железных солнц.

Отоспавшись после суматошного взлёта и не обнаружив в первом порту засады, Стэнли в честь благополучного начала путешествия предложил накрыть праздничный стол. Возражений не было. Меню получилось не слишком изысканным: заварной бульон, жареная курица с войвурами (тишескими макаронами) и десерт из настоящих фруктов. Обычно они сидели на военных пайках, в которых вкусы паковались в тубы питательных и полезных паст. За обедом, пока косточки от птицы и фруктов копились в обеденном блюде, Себастьян попросил Майю рассказать им что‑нибудь.

– Я? – искренне удивилась она, – по‑моему, это у вас интересная профессия. Археолог копается в старье, полжизни в земле и грязи, другую половину в пыльных бумагах, причём отнюдь не в исторических документах, а больше в бюрократической писанине. То ли дело у вас: новые звёзды, новые планеты, разные существа непохожие на людей. Тем более вашему экипажу. Даже в Фиенне, столь далёкой от космоса, несколько месяцев говорили о вас.

– Сказки. – Махнул рукой Се. – Своя профессия всегда кажется обыденной, а звездоплавание слишком романтизировали. Многие думают, что полёты это сплошное наслаждение видами, полирование пуговиц во время вахт полных безделья, жизнь в своё удовольствие, экзотические порты, буйная природа диких планет и прекрасные туземки, только и рвущиеся в ваши объятия.

Стэнли рассмеялся, Майя просто улыбнулась.

– А ведь я не вру. Когда мы поступали в академию, чуть ли не четверть курсантов представляли работу на флоте именно так. Но первые два курса выгнали из них сладостные грёзы. Мы не слабо скрипели от дисциплинарных взысканий, бессмысленных приказов, муштры и длинных, истязающих тело и душу вахт и работ.

– А потом, – вставил Стэнли, – когда стали ходить по трассам, поняли, что это были только цветочки. Сколько мы выгоняли крысиное семейство?

– Три месяца, – хмыкнул Себастьян и улыбнулся Майе, – не бойтесь, выгнали.

– При этом в каждом порту нас ждала биоинспекция, и если бы они заподозрили нас в нарушении карантина, мы могли схлопотать полугодовую изоляцию. Представляете, как мы бегали?

– Но это исключения. Гораздо сложнее обычная рутина. Ещё до подхода к планете рубка превращается в биржу, Стэнли и Рон консультируются с десятками компаний, чтобы выхлопотать заказ побогаче, при этом ещё надо навести справки о поставщике или платёжеспособности клиента. Приземление превращает нас в грузчиков, а вы, надеюсь, понимаете, что все ваши ящики расфасованы вручную, потому как подъёмник краулера не обладает гибкостью рук и способен разве что вытащить груз из трюма.

– Десять тонн? – Нахмурилась Майя.

– Да, – кивнул Стэнли, – за пять часов втроём. Нестандартный корабль, нестандартная техника, а груз не упакован по рекомендациям торгового кодекса.

– Может, тогда вам лучше было устроиться на большие корабли, в крупные компании? – Хитро спросила Майя.

Андрей насмешливо хмыкнул.

– Да, – согласился с ним Стэнли, – курсант имеет маленький выбор. Либо летать на чём случилось, либо не летать вообще.

– Даже у вас? – Удивилась археолог.

– Тем более у нас. – Поднял указательный палец Се. – Слава – вещь дурная, для экрана хороша, а вот работе мешает. К нам до сих пор относятся как к опасным субъектам. Недоверие кредиторов, клиенты, требующие тройных гарантий, липнущие авантюристы.

Майя фыркнула.

– А что вы хотели? – Пояснила она. – Судьба любой мало‑мальски известной личности. Вы же не хотите сказать, что вам не повезло?

– Нет, – аккуратно сказал Стэнли, – но это не значит, что работа у нас лёгкая и чудесная. Честно говоря, к концу первого года думал что сорвусь. Правда, сказалось, что мы работали на себя.

Он задумчиво почесал подбородок.