Глубокий Чёрный Космос

– Хорошо. У меня в принципе схоже. Своя работа всегда кажется тяжёлой, но если ты ей занимаешься, значит, она нравится. В большинстве случаев. – Внесла последнее уточнение она. – Обычно, учёные делятся на две группы: теоретики и практики. Первые предпочитают обмозговывать всё в кабинетах и большую часть времени тратят на преподавание. Я отношусь к полевым работникам, много времени провожу в разъездах, славы немного, зато есть неповторимое ощущение истории в руках, когда из грязи извлекаешь невзрачную вещицу, созданную многие века назад.

Археолог настолько увлеклась рассказом, что руками повторяла слова, и когда подняла сложенные лодочкой ладони, все невольно приподнялись со своих мест. Но ладони оказались пусты.

– Да, в этом тоже есть волшебство. Волнение первооткрывателя, секреты, ещё скрытые от других, глобальный взгляд на историю. Вот эти вещи меня и привлекают в работе.

– И часто у вас случаются экспедиции?

– Экспедиции? – Майя поморщилась. – Почти никогда. Исторического хлама на каждой планете так много, а археологов столь мало, что процесс слишком обыденный. Правильное слово – командировка. Какой‑нибудь фермер находит чудную диковину, показывает участковому, потом приезжает археолог, для очистки совести немного потопчется на месте находки и уезжает обратно.

– А к чему был рассказ о копании в грязи? – Нахмурился Андрей.

– Иногда везёт. – Улыбнулась Майя. – Но только тем, кто этого очень хочет. Вот я и заведую отделом внешних партий и изредка мотаюсь по весям сектора. Если говорить о планетарной археологии, то всё скучно. История Фимиде документирована от приземления «Рамахаты» до сегодня. Но что касается межпланетных исследований, есть много скрытого и неясного. Утонувшие в джунглях города, вымершие планеты, заброшенные базы на астероидах. Есть где развернуться, были бы деньги.

Археологические партии в основном многонациональные и работают под эгидой сотрудничества крупнейших институтов скопления. Постоянных участников девять и ещё пара десятков периодически подключаются. Много студентов в горячке исторических открытий, иногда содействует Лига. Обычно общий план работ расписан на годы и включает несколько партий, работающих в разных частях космоса, и несколько команд, направленных непосредственно институтами для достижения определённых целей. У них есть базы, стоянки, лагеря. Вот мы сейчас и облетаем эти точки, надо раскидать груз по складам, кое‑что доставить лично в руки. Может быть, мы так и не увидим археологов за работой.

– Жаль. – Сказал Стэнли. – А где находятся эти партии? И чем занимаются?

– Всё ещё хотите полный маршрут?

– Конечно, – поддержал Стэнли Себастьян, – должны же мы знать, куда летим. А то намеревались на Маркежен, а тут Лафарден.

– Я не виновата. – Смущённо улыбнулась Майя. – В созвездии Банда работает группа геологов. У них в распоряжении корабль, и они гоняются за каждым слухом.

– Геологи?

– Да, чтобы сделать археологию более прибыльной, в группы иногда отряжают геологов. Но это в итоге перевернуло систему. Богатые руды означают новую горнодобывающую концессию, это даёт рабочие места и большие доходы, как правительству, так и частным компаниям. Короче, геология – это бизнес. Но связи остались, и геологи постоянно извещают нас о находках, хотя и не охотно. Вот мы и пытаемся с ними состыковаться для обмена данными. Но если их там нет, задерживаться не будем. Полетим дальше.

– А следующая точка – Фриштитис?

– Да. Главный наш партнёр – Агенонский университет, громадное научно‑исследовательское учреждение, занимает целый город, настоящий рай для науки. Вы бывали на Фриштитисе?

– Приходилось несколько раз. Мы в основном там загружались деструкторами. – Кивнул Стэнли. – А планета да, поражает.

– Это вы не видели Ар‑це‑Лезтос или Ксантию.

– А вы… ты там была? – оживился Себастьян.

– Нет, но видела занимательные фильмы, не тот бред, что идёт в новостях или в прокате, а бытовое. Всё равно поражает до печёнок.

– До печёнок? – Рассмеялся Се и в четвёртый раз пододвинул себе стаканы.

– Но в нашей «яме» всё же Фриштитис и Толиник ведущие державы? – Раздался голос от прохода. – Добрый вечер.

Майк успел к началу рассказа Майи. Волосы на затылке у него стояли дыбом, а на щеке отпечатался подушечный узор. Себастьян вздохнул и вылил остатки бутылки в пятый стакан.

– За печёнку! – Поднял стакан Се и первым осушил его.

– Фриштитис и Толиник – древнейшие планеты сектора и это видно по городам.

– Как странно, что между ними такие злобные отношения? – Продолжил Майк, расположившись по правую руку от Андрея.

– Странные. – Кивнул Стэнли, поняв, куда клонит Майк.

– А вы не знаете? – Удивилась Майя.

Вся четвёрка экипажа дружно замотала головами.

– Между ними была война.

– Фимиде тоже с Заприано воевала, а сейчас мирно торгует. С теми же фришами и мы однажды чуть не сцепились, когда они хотели сделать из нас колонию, но ведь нормально же живём.

Майя улыбнулась, а потом рассмеялась.

– Только не говорите мне, что не знаете Лагорнских саг.

– Лагорнских? – Переспросил Стэнли.

Майк и Андрей тоже состроили недоумённую гримасу.

– А они причём? – Подал голос Себастьян.

– Слава Богу. – Вздохнула Майя. – А я уж подумала, что у всех эспеев трудное детство. Лагорнион – основа для половины всех детских сценариев, театральных постановок, игровых фильмов. Три четверти детских книжек – переложение с одной единственной книги. Книга саг, напечатанная на Лагорне, была на борту «Рамахаты. У нас, кстати, будет остановка в лагере партии, у которой вторая задача – поиск Лагорны.

– А что с ней сталось?

– Исчезла. – Просто ответила Майя. – Планета была, есть печатные свидетельства, но перед эпохой возрождения исчезла.

– Но не могла же планета просто исчезнуть? – Удивился Се. – Неужели нельзя обшарить созвездие, ведь оно известно?

– Нет. – Ухмыльнулась Майя. – «Рамахата» прилетела с той стороны Мирфакской гривы. Лагорна может быть как здесь, так и по ту сторону или в недрах Гривы. Вы, если не ошибаюсь, отыскали одну завалявшуюся планету пару лет назад.

– Было дело. – Усмехнулся Стэнли.

– А всё же, – вернул разговор к теме Майк, – что в сагах говорится?