Глубокий Чёрный Космос

Как нельзя лучше песня подходила к полёту. На обзорных экранах колыхались тёмные разводы гиперпространства, а корабль в песне мчался к далёкой звезде. Они спели ещё пару куплетов, после чего Се выдал соло и под аплодисменты Майи закончил.

– Гитара ваша. – Заметил он. – Или у археологов не хватает времени на музыку?

– Ой, зря, ты это сказал. – Покачала головой Майя. – Как раз археологи долгими тёмными вечерами вдали от привычных благ цивилизации в основном забавляются искусствами. Главным из которых является музыка. Мало того, они часто играют именно на таких древних инструментах.

– Древних? – Лениво переспросил Стэнли.

Он оприходовал место Майка и сидел, положив ноги в нишу. Майк занял место первого пилота, как вахтенный.

– Возможно, нет ни одной планеты, населённой людьми, где бы ни играли на какой‑нибудь разновидности гитары. Жаль, время не слишком удачное для вольных музыкантов. В века прогресса и науки предпочтения на стороне электронной синтетики.

– А вы умеете играть? – Хитро прищурился Себастьян.

– Я? Умею. Но не на этом. – Поправилась Майя. – На этом никогда не играла.

– Музыканту много не надо, чтобы освоить новый инструмент, попробуете?

– Нет‑нет. – Помахала пальчиком Майя. – Лучше ты давай, у тебя отлично получается. Кстати, у вас все песенки такие… милые?

Себастьян улыбнулся и опёрся на гитару.

– Нет, это, так сказать, официальная из академии. Чтоб было о чём петь вместе с преподавателями. Есть гораздо жёстче, но настроение сейчас другое… Могу исполнить отличную песню, но… она не на фимидианском, я её выучил на Астурисе.

Андрей, что‑то чирикавший в блокноте, сидя на месте связиста, поморщился, но Майя согласно кивнула. Себастьян размял шею, как перед боем и, пробежавшись пальцами по струнам, начал медленную песню. «Ловец» не часто бывал на Астурисе, а другие ближайшие звёзды, говорящие на спанских диалектах располагались не ближе Салидаса, поэтому никто, кроме Се, толком астурийский не выучил.

Песня медленно переливалась, следуя перебору пальцев Се. Он удачно заставлял звучать гитару постоянно, словно играло вместе три человека, а мотив и без слов давал понять о тяжёлой судьбе героев баллады. Песня унесла на своих волнах экипаж минут на десять, пока последнее эхо не стихло в утробе инструмента.

– Великолепно. – Захлопала в ладоши Майя, к ней присоединился Майк. – Это уже не просто бренчание, а мастерская игра.

– Вы мне льстите. – Притворился смущённым Себастьян. – Но вы меня не обманете, я видел, как бегали ваши пальцы, вы предугадывали некоторые аккорды.

Майя открыла рот, чтобы возразить, но Се опередил её.

– Стоп. Дайте угадаю. Вы не играли на этом инструменте, но играли на чуть другой разновидности?

Майя чуть подумала, а потом кивнула.

– Было дело, давно и не правда. Сейчас уже не удержу в руках.

– А ты попробуй. – Расплылся в белозубой улыбке Се. – Как раз и вспомнишь. Ведь все хотят послушать что‑нибудь новенькое?

– Очень хотят. – Поддакнул Стэнли, не открывая глаз.

Андрей отложил стилос и выжидательно повернулся к кают‑компании.

– Хорошо, – уступила Майя и взяла гитару из рук Се, – что же вам исполнить?

Она принялась приноравливаться к гитаре, и буквально через полминуты инструмент поверил в её способности. Звучал он ничуть не хуже, чем в руках Себастьяна, даже чуть резче, сказывалась другая манера игры, менее витиеватая.

– Вот эту вроде полностью помню. – Пробормотала Майя. – А вы её знаете:

Солнце ярко светит, тра‑та‑та‑та‑та,

в небо рвутся тучи, пара‑ра‑ра‑рам? Нет?

Все отрицательно покачали головой.

– Что же, тогда, в самом деле, новенькая. Поехали!

Майя резко ударила по струнам, и слова задорно стали прыгать вслед за бодрой, уличной мелодией.

 

Солнце ярко светит, в небо рвутся тучи,

Из моря лезут горы, кто из них тут круче?

Прямо у подножья, где в песке на взмо‑о‑о‑орье,

Строят замки люди у волны прибоя.

 

Я накрою столик, выставлю бокалы,

Чтоб вино играло, я раздвину ставни.

И с тобой прекрасно проведу весь ве‑е‑е‑ечер,

Чтоб моё желанье, превратилось в вечность.

 

Звонкое птиц пенье разбудит меня утром,

То весны мгновенье мелькнёт вдруг поцелуем,

Чайный аромат принесу с собо‑о‑о‑ою,

Он расскажет, как я увлечена тобою.

 

Выйду я во дворик, разгоню все тучи,

Солнце подмигнёт мне, я схвачусь за лучик,

И на два квартала перемахну в два счё‑ё‑ё‑ёта

Всё могу сегодня сделать без расчёта.

 

Блестящие оконца скрываются под клёном,

Клён кивает томно под небом да бездонным,

В лазурных тех полях пасутся облака‑а‑а‑а,

Во всё кругом на свете сейчас я влюблена.

 

– Тра‑та‑та‑та‑та! – Прозвучало последнее, и тотчас потонуло в потоке оваций.

– У‑у‑у. – Постарался добавить гудением Себастьян шума.

– Ещё. – Только и сказал Стэнли, когда перестал хлопать.

– Только после вас.