Горизонт, которого нет. Темная тайна Черного моря. Книга 1

Арфея же находилась в смятении и не знала, как поступить. Крик Линеи, привел ее в чувство, но набегающая волна уже была слишком близко, она не успела взять разгон для броска. Русалка нырнула и разогналась, но едва выпрыгнув из воды она увидела лишь уходящий на огромной скорости корабль. Незнакомец успел оборвать плавучий якорь.

Арфея нырнула обратно и к ней подплыла Линея:

– Почему ты не атаковала? Ты же могла его остановить!

– Приказа не было! – ответила Арфея, хотя понимала, что это отговорка и по сути ее промах.

– В погоню?

– Я сама! – ответила она и устремилась следом за кораблём.

Корабль под ударами волн набрал такую скорость, что догнать и выпрыгнуть на палубу было невозможно. На очередной волне Арфея, отчаянно подскочив в прыжке, с криком выпустила стрелу из арбалета. Уже касаясь бурлящей воды, она увидела, как незнакомец упал.

Она не знала точно – попала ли, но по всему выходило именно так. Сердце бешено колотилось, но даже сама океанида не вполне понимала от чего именно – от погони или от увиденного ею человека. Возможно, она его убила, но странное чувство противоречия разрывало ее душу и сознание. Она не хотела его смерти. Чтобы хоть как‑то себя успокоить и вернуть холодный рассудок, она несколько раз сама себе сказала мысленно: «Это был не он! И он мертв!». Проводив взглядом удаляющийся корабль, она поплыла к сородичам, чтобы затем предстать перед Инферионом с объяснениями за промах.

 

Спустя сутки на потрепанном стихией корабле

 

Очнулся Ярослав когда уже все стихло. Чуть менее двенадцати часов, что он был без сознания, пролетели для него как мгновение. Придя в себя, Ярослав ощутил жутчайшую боль во всем теле. Голова болела сильнее, чем после самой жуткой пьянки. Тело как будто горело, мышцы всего тела были как каменные и ныли, будто от тысячи мелких огнестрельных ран. Слева болело так, что глубоко дышать было больно. Руки были в разодранных в кровь мозолях, забинтованные тряпьём. Пошевелиться – боль, встать на ноги – пытка.

Ярослав заметил, что рядом был корабельный лекарь. Он хотел к нему обратиться, но голоса не было, и вместо речи он закашлял. Лекарь, заметив, что Ярослав пришел в себя посмешил дать ему воды, той самой тухлой, конечно, но сейчас на это было плевать, в горле пересохло как в пустыне.

Оглядевшись и убедившись, что все тихо, Ярослав откинулся в гамаке. Голоса почти не было, но он все же спросил доктора:

– …Расскажите, что было?..

– Если коротко – вы герой, Ярослав Владимирович!! Спасли нас от неведомой силы шторма и еще более неведомого чудища! Каждый на корабле, включая меня, вам обязан жизнью! Командный состав и семерых матросов смыло, упокой Господь их душы, у руля сейчас боцман, как единственный старший по званию, оставшийся на корабле. Корабль получил повреждения, но на плаву. Часть отсеков нижней палубы, включая трюм затоплено, поэтому идем медленно, но идем. Припасов совсем мало, но с божьей помощью выживем все. Возможно, к вечеру прибудем к берегам Адлера.

– Что со мной? Почему так больно? – едва просипел Ярослав.

– Ушибы, стертые руки и ноги, похоже, несколько ребер слева сломаны, и усталость. Точнее сказать трудно в таких условиях. Вам просто надо отдыхать и приходить в себя. На берегу, лучше обратиться к тамошним докторам для лечения, – сказал доктор, каким‑то успокаивающим тоном.

– Можно еще воды? – прошипел Ярослав, и доктор, вновь зачерпнув из бочки, напоил его.

– Еще мы нашли очень странную вещь, застрявшую в тканях вашего мундира. Она вас поранила, но не серьезно. Откуда она у вас? – спросил доктор и взял со стола стрелу от арбалета.

– Не имею понятия… Это не мое… – промолвил в ответ Ярослав.

– Ну, хорошо! Отдыхайте, – лишь ответил доктор и положил стрелу обратно.

Ярослав, более ничего не говоря, снова откинулся в гамаке и заснул. На этот раз со спокойной душой.

Проснулся он, когда корабль уже причалил. Не то сам, не то потому, что Сурков разбудил. На нижней палубе уже никого не было, кроме него.

Подняться было тяжело, но уже было надо – без вариантов.

– С прибытием Ярослав Владимирович! – радостно сказал Сурков, – Давайте помогу…

– Спасибо, сержант!

– Бог с вами! Это вам – великая благодарность!

Он был так одухотворен и воодушевлён, что это буквально читалось на лице. Если раньше Сурков смотрел на Ярослава просто с восхищением, то сейчас это был взгляд как на Бога. Все было на месте, кроме сабли, но Ярослав подумал, что вероятно потерял ее, когда его тащили с палубы на тросе, он уже тогда слабо помнил подробности.

«Все разбежались, кроме Суркова! Вот ведь… Спасай такой сброд… Рискуй ради них… Никакой, сука, благодарности!» – подумал Ярослав, хотя и не ожидал иного.

Одевшись и собрав вещи, коих было не много, он, выйдя на палубу, увидел, что с корабля не сошли большинство тех, кто активно помогал бороться со стихией и чудовищем. Остальные, видимо под давлением высокого начальства, корабль покинули. Но и тех, кто остался было более пятидесяти человек.

– Здравия желаю, господин‑капитан!!! – крикнули построенные солдаты и моряки.

Ярослав воистину этого не ожидал и был в легком смятении от удивления. Хотя самолюбию польстило, что хотя бы простые солдаты ценят его дела по существу и достоинству.

Тем временем с мостика спустился боцман и дунув в свою дудку отдал приказ «козырнуть» и салютовать троекратным «Ура» в честь Ярослава. После раздались аплодисменты в честь героя.

– Обычно я много говорю, но сейчас буду не многословен – погоны носишь не зря, Ярослав Владимирович! – сказал боцман, отдав честь и вернул Ярославу потерянную саблю, затем пожал руку и возможно впервые в жизни от сердца добавил, – Честь для меня!

– Спасибо, боцман! – ответил Ярослав, забирая своё оружие, – Спасибо и вам всем, господа, большое спасибо! Армия – это не командиры и подчиненные – это мы! Солдаты и матросы! Бойцы! Герои! Честь для меня быть рядом с вами!

Несмотря на боль, он выпрямился и отдал честь. Солдаты вновь ответили тем же.

– Вольно, господа!

– Слышали, что капитан сказал?! А ну, все на берег! Довольно палубу топтать! – крикнул боцман и, усмехнувшись, похлопал Ярослава по плечу, как назло со стороны болевших ребер, от чего он закашлялся.

– О! Извини, родной! – усмехнулся боцман и оскалился своей издевательской улыбкой. Но на этот раз без иронии.

– Как звать‑то? – поинтересовался Ярослав.

– Семён!