Граф Рысев

– Тихон, что это было? – спросил я, сделав несколько движений головой. Боль не вернулась, и это было просто отлично.

– Так, ведь стандартная вытяжка от болей разных, – ответил Тихон. – Домик охотничий, а на охоте всякое может случиться. Вот вернёмся домой, я графу всё доложу. Сколько флаконов лекарства истратили, сколько бинтов… Хм… – Он посмотрел на тюрбан, крякнул и закончил. – Сколько бинтов извели. Чтобы его светлость человека послал и возвернул всё на свои места.

– Хорошая идея, – я постарался запомнить, что надо такие вот флаконы всегда под рукой держать. Записать бы, а то я на память не слишком надеюсь.

Мои размышления прервал плач голодного котёнка, и холодный голос Марии.

– Полагаю, вы уже передумали, граф, идти на конюшню, чтобы спасти мою кобылу от страданий, а своего пушистика от голода?

– Пять минут роли не сыграют, – спокойно ответил я. Похоже, что в том обезболивающем составе присутствовало что‑то успокаивающее. А баронесса, вскинув голову, вышла из комнаты, в которой и так уже неприлично долго засиделась. Проводив её взглядом, я сел на кровать. – Перебинтовывай. Или тащи бриллиант в сто каратов.

– Зачем? – Тихон опешил.

– Что зачем? Бриллиант или нормальная повязка? – я решил уточнить.

– Конечно, бриллиант, – Тихон открыл неприметную дверь и исчез за ней, чтобы буквально через полминуты выйти, вытирая руки о кусок бинта. – То, что повязку надо бы поменять, и так понятно. А уж как его благородие господин барон хохотал. Аж слёзы из глаз брызгали, и нож из рук выпал.

– Бриллиант, чтобы как самый крутой падишах выглядеть, зачем же ещё, – по мере разматывания бинтов, голове становилось легче. – Ай, аккуратнее, чуть полскальпа вместе с волосами не выдрал.

– Так, ведь длинные волосы‑то, ваше сиятельство, запутаться успели, – оправдывался Тихон, продолжая сворачивать в избытке использованный бинт, тур за туром, метр за метром.

– Да отрежь ты их к хренам собачьим, мешают жутко, – посоветовал я денщику. Тихон в этот момент снял последний тур бинта с головы и осмотрел рану.

– Ну вот, зарубцевалось уже. Не зря орлапера приговорил. Ещё кольца не получил, а уже потихоньку дар начал проявляться. Да исконно наш, Рысевых. Раны вон быстрее заживают. Им только настоечкой и надо немного помочь. Жаль сотрясение, кое у вас в мозгах произошло, так не лечится. Но вот рана уже рубцеваться стала. – Сказал Тихон довольно и принялся вытаскивать из кармана очередной флакон и смачивать его содержимым корпию. – А волосы, как можно стричь, да ещё мне…

– Хорошо, не хочешь ты, я сам обрежу. – Собрав волосы в хвост, я взял нож и одним движением отрезал его чуть ли не у затылка. Голове стало ещё легче. Я же бросил волосы на стол. – Сожги их к такой‑то матери.

Я обернулся и посмотрел на застывшего Тихона, который глядел на отрезанные волосы со смесью ужаса и облегчения. Потом тряхнул головой и подошёл ко мне, быстро и ловко перевязав голову.

– Будем надеяться, ваше сиятельство, что, когда вы всё вспомните, вы меня не четвертуете за то, что я позволил вам причёску попортить. – Он закрыл флакон и сунул обратно в карман. Рану немного жгло, но ощущения были вполне терпимыми.

Словно дождавшись, когда мы закончим, завозился и запищал котёнок.

– Пошли, малыш, попробуем тебя покормить. – Подхватил корзинку и вышел из комнаты.

Тихон шёл за мной на этот раз, не оставляя одного и контролируя каждое движение. А ну, граф снова решит завалиться? А рядом мягкой соломки не окажется.

Во дворе почти ничего не поменялось. Из‑за ворот раздавался рёв, но всё реже и реже. Тихон вроде говорил, что твари долго не живут вне той клоаки, из которой вылезли. Так что, немного потерпеть осталось, чтобы уже ехать туда, где позовут целителя, и он поможет мне вспомнить.

Возле туши суетился барон Соколов. Он весьма ловко снял перья вместе с кожей не выщипывая. При этом умудрился не повредить ни пёрышка. Надо же, я тоже не люблю щипать дичь. Особенно боровую. Предпочитаю вот так от перьев тушку избавлять.

– Что он делает? – спросил я тихо Тихона, так, чтобы ни барон, ни стоящая возле него с задумчивым видом Маша ничего не услышали.

– Предложил помочь, – Тихон задумался, также тихо добавив. – Молодость вспомнить, да навыки освежить. Нам‑то этот экземпляр без надобности. Трофейные части в галерее славы его сиятельства выставлены. Клыки, правда, я выдрал уже, чтобы в витрину добавить, с табличкой, что именно граф Евгений добыл эту особь. Туда же можно и макр поставить. Клан‑то Рысевых, поди, не нищий, последнее продавать не требуется. А так, будет всегда под рукой, в случае чего. Собственно, госпожа баронесса шла к вам, Евгений Фёдорович, чтобы позволение на это спросить, но вон как получилось.

Мы подошли к конюшне, неподалёку от которой расположился гараж. Инструменты, детали машин, колёса – всё это не давало усомниться, что это именно что гараж.

– Тихон, а почему я пошёл искать вдохновение в меланхолии подальше от боевой девицы Марии не на машине? – спросил я, прикрывая дверь гаража и направляясь уже непосредственно к конюшне.

– Дык его сиятельство, не позволил. Дюже вы поссорились. Он тогда крикнул в сердцах, чтобы вы прекратили его позорить хотя бы перед гостями, иначе хрен вам без масла, а не перстень родовой. Вы тогда словам главы рода не вняли и заявили, что встретите покровительницу нашу, и она вас с дедом‑то рассудит. – Тихон остановился, и его голос задрожал, когда денщик вспомнил убитую рысь. Но долго скорбеть он не посмел, а встрепенулся и подошёл к стойлу. – Ну вот она красавица, – он открыл дверь стойла и посмотрел на меня. – И как будем молочко добывать? Я, конечно, попробовать могу, много доярок на своём веку перещу… видел. Как доить коров, примерно знаю. Кобыла же не сильно от коровы в этом плане отличается?

– Да не сильно, собственно, она от той же доярки в этом плане мало чем отличается, разве что статью, – задумчиво проговорил я, и тут перед глазами резко поплыло, и я вынужден был ухватиться за столб, чтобы на ногах удержаться.

Пожилая женщина, меньше всего похожая на какую‑нибудь графиню, пристраивала корову в станок. Заметив его, улыбнулась и поманила к себе.

– Баб Тань, а зачем ты её привязываешь? – звонкий детский голос заставил женщину ещё раз улыбнуться.  

– Так с характером она. Того и гляди лягнёт, или, паразитка такая, ведро с надоем опрокинет. Зато молочко больно вкусное даёт. Хочешь попробовать подоить? – он сильно закивал, опасаясь, чтобы бабушка не передумала. Она села на низкую скамеечку и поставила его перед собой. – Обхвати сосцы, видел же, как я делаю, вот так, – поверх детских ручонок легли натруженные, сильные руки женщины и в подойник брызнули первые струйки молока…

– Ваша светлость, что с вами? – Тихон с тревогой заглядывал ему в лицо.

– Голова слегка закружилась, всё уже прошло, – я сфокусировал взгляд на Тихоне. Что это только что было? – Давай чистое ведро, попробуем тоже освежить навыки, – пробормотал я, подходя к лошади и поглаживая её по шее, чтобы успокоить.

Молоко мне добыть удалось, и даже накормить котёнка. Наконец‑то насытившись, он свернулся клубочком и засопел. Кормить пришлось с пальца. Лакать он ещё не умел, а соски в этом сиротском домике почему‑то не оказалось.