Мой грешный ангел

– Что случилось? – спрашиваю, направляясь вместе с ним к лифту.

– Первый случай в моей жизни, когда я прихожу с девушкой в отель и бронирую два номера, – усмехается над самим собой.

– Вот и у тебя случилось со мной что‑то впервые.

Мы заходим в кабинку лифта, Симон нажимает на кнопку пятого этажа и, как только двери закрываются, подходит ко мне вплотную и нависает надо мной.

– У тебя со мной тоже случилось что‑то впервые? – спрашивает с ехидной улыбкой.

– Полет на параплане, например, – улыбаюсь ему в тон, а тело вспыхивает от такого близкого контакта с ним.

Он касается моей шеи и тянется все ближе.

– У меня целых десять дней, чтобы еще впечатлить тебя, – шепчет на ухо, заставляя меня терять голову.

У меня ускоряется пульс, все конечности словно немеют, и я чувствую, как начинаю поддаваться его обаянию. Поэтому, как только мы доезжаем до нашего этажа, я вырываюсь из его капкана и выхожу из лифта. Спешно направляюсь в сторону номера, стараясь хоть немного выровнять дыхание.

Одно прикосновение, один взгляд, одна фраза, произнесенная шепотом, и все: мое тело начинает хотеть его. Я не понимаю, как вообще такое возможно. Я никогда не была одержима мыслями о сексе, но с Симоном все чаще испытываю эту дикую похоть. И это пугает меня.

Я желаю парню спокойной ночи и, не дождавшись его ответа, скрываюсь за дверью. Тут же иду в ванную и залезаю под душ, чтобы смыть с себя весь этот день и остудить желания, что остро впиваются в меня своими клешнями.

Я хочу его. Хочу до одури. Все мое тело изнывает от желания ощущать на себе его касания и поцелуи. И я не понимаю, как такое возможно. Мне казалось, что подобное появляется только тогда, когда любишь человека. Но с Симоном… все вспыхивает от одного его взгляда.

Выйдя из душа, я накидываю на голое тело висящий банный халат и возвращаюсь в спальню. Ложусь в кровать, закрываю глаза в надежде уснуть, но рой мыслей штурмом берет мое сознание.

– Если нет во мне ничего привлекательного, тогда почему такой парень, как Симон, уделяет мне много внимания? – задаю вопрос вслух.

Я понимаю, что у него нет серьезных намерений на мой счет, впрочем, как и у меня. Но из сотен других девушек он заметил меня и захотел продолжить общение. Значит, я не настолько ужасна, как говорит Филипп? И мне так хочется доказать мерзавцу, что его слова не имеют ничего общего с действительностью. Дать понять, что я не «ничто» и не хуже Раи.

Только от одной мысли о ней становится трудно дышать. Зарываюсь головой под подушку, словно это поможет выкинуть ее из головы. Но вместо этого разум предательски начинает еще и еще сравнивать меня с ней. И каждый раз я проигрываю.

И какого черта я вообще вспомнила о ней с Филиппом? Мне ведь было так хорошо весь день…

Стук в дверь прерывает мое самобичевание. Я прохожу в коридор и смотрю в глазок. Увидев Симона, впадаю в ступор. Еще один стук, и я все же решаюсь открыть ему дверь.

– Что ты тут делаешь? – Смотрю на него вопросительно.

Он заходит в номер и закрывает за собой дверь. Молчит, но его взгляд говорит о многом. Та энергия, которая от него исходит, и желания, что плещутся в его глазах, сшибают с ног. Они отдаются ответной реакцией во мне, но я не хочу поддаваться эмоциям.

Симон поддевает пальцем пояс от моего халата и притягивает к себе. Мои губы дрожат от волнения… или от желания прикоснуться к нему. Борюсь с собой, но чем дольше смотрю в зеленые глаза, тем четче понимаю, что проигрываю.

– Нет, Симон, пожалуйста! – Я делаю шаг назад, чтобы увеличить расстояние между нами. – Ты должен уйти. Я не могу позволить… – спотыкаюсь о собственные мысли и замолкаю.

– У тебя кто‑то есть? – неожиданно спрашивает у меня.

– Нет. Никого у меня нет, – отвечаю, не задумываясь.

Я искренне считаю, что больше в моей жизни и сердце нет человека, которому я должна хранить верность и любовь.

– Тогда в чем дело?

– Мне противно от того, что я делаю, – решаю сказать честно. – Секс по пьяни, да даже секс по собственной воле с малознакомым человеком – это не про меня. Не думай, что я хочу как‑то оправдаться перед тобой. Просто мне противно от того, что я делаю. И дело не в тебе.

– В том, что мы делаем, нет ничего противного. Два свободных молодых человека наслаждаются обществом друг друга, – вновь сокращает между нами расстояние. – Что же в этом противного?

– Не делай вид, что мое поведение – это норма. Я отдалась тебе, зная тебя несколько часов. Несколько часов! – возмущаюсь я.

Я злюсь на себя, ведь понимаю, что, если Симон захочет, я вновь не устою и отдамся в его власть с удовольствием. И это вызывает чувство омерзения к самой себе.

– А сейчас? Боже. – Хватаюсь за голову. – Какое же я позорище! Боюсь представить, что ты обо мне думаешь.

– Я явно думаю о тебе лучше, чем ты о себе, – спокойно отмечает он. – За время, проведенное с тобой, мне хватило ума проанализировать все происходящее.

Нежно берет меня за подбородок и притягивает к себе.

– Малышке разбили сердце.

От его слов ком образуется в горле, а глаза наполняются слезами. Как он это понял? Из каких поступков и слов сделал такие выводы? Я смотрю на него и не могу говорить.

Он прижимает меня к своему сильному телу. Смотрит на меня с нежностью и явным желанием. Чувствую себя в его руках хрупкой, живой.

– Курортный роман самое то, чтобы пережить это, – заключает он, коснувшись пальцем моей нижней губы.

Его слова обескураживают меня.

– Курортный роман? – переспрашиваю я.

– Да, – тянется и целует меня в шею, – уверен, тебе понравится.

С уст срывается стон удовольствия. Он ведет языком вверх к уху, кусает за мочку. Сердце в груди отбивает сумасшедший танец. Еще чуть‑чуть и вырвется наружу от нехватки места.

– Ты согласна? – спрашивает томным голосом.

Я хочу дать ему отрицательный ответ. Хочу снова сказать, как все неправильно. Объяснить, что так нельзя делать. Но вместо всего этого неожиданно для себя самой произношу:

– Только если об этом безумии не будет знать никто, кроме нас.

– Все, что происходит на острове, на острове навсегда и останется.

И уже в следующую секунду его губы накрывают мои. Он осторожно целует меня, словно боится, что я передумаю. А я закрываю глаза и отдаюсь во власть сладостным чувствам, что дарят его прикосновения.