Холодно в небесах. Книга вторая. Роман-утопия

«Я сплю, – подумала она. – Какой приятный сон! Вэл… хочу тебя увидеть…» Сердце ее забилось быстрее, Нина поднялась по лестнице на второй этаж, не коснувшись ни одной ступени, и оказалась у двери спальни. Она видела его сквозь стену и не удивлялась ничуть, зная, что во сне и не такое возможно. Вэл спал, лежа на животе на «ее половине», правая рука свешивалась с кровати, словно он пытался обнять ее во сне и, не сумев этого сделать, заснул, не двинувшись с места. Волосы были острижены и теперь, вероятно, едва доходили до лопаток, но в таком положении точно определить их длину было невозможно: голова Вэла наполовину съехала с подушки, и волосы повисли над полом. Нина приблизилась и долго не могла отвести взгляд от широкой седой пряди, которой раньше не было. Она провела рукой по его голове, но ничего не смогла ощутить. «Странный сон, – подумалось ей. – Почему видеть можно, а чувствовать – нет?»

Она села на пол у его головы и, «держа» его руку своими, не отрываясь смотрела ему в лицо, жалея, что все это нереально и она не может войти в его ментальное пространство, чтобы обменяться мыслями и попросить его проснуться. Нина не знала, сколько еще продлится прекрасное видение, и оттого желание взглянуть в любимые синие глаза становилось мучительным. Она шептала, сидя на полу у его кровати: «Открой глазки, открой глазки…»

– Вэл, просыпайся, соня! – услышала Нина знакомый некогда голос, и в то же мгновение прямо перед ней появился полупрозрачный силуэт Фима. Призрак улыбался, если можно было так назвать плавно искажающееся, еле‑видимое бестелесное лицо. – Нина? Вот так сюрприз! Какими судьбами в наших краях?

Пока Нина приходила в себя от потустороннего сюрра, Вэл, услышав голос Фима, проснулся и открыл глаза. Открыв глаза, он увидел Нину. Увидев ее, Вэл закричал страшно, но глухо, как человек, испытывающий сильные эмоции, но не пробудившийся настолько, чтобы найти силы их выразить…

Нина очнулась от болезненного ощущения: тело словно раскололось по линии позвоночника, голова болела тупой, давящей затылок тяжестью, на лбу между бровями кожа зудела, будто в этом месте ее ободрали и намазали жгучим перцем. Ни рукой ни ногой Нина пошевелить не могла, не получалось даже открыть глаза. Придя в сознание, она испугалась, что во сне ее парализовало. Через несколько секунд мышцы на руках и ногах начали самопроизвольно поочередно дергаться, но поднять веки все еще не получалось. Состояние, похожее на паралич, длилось минуты две, после чего чувствительность начала восстанавливаться, и Нина смогла открыть глаза. «Астральная каталепсия, – мелькнула мысль. – Получается, это не сон был, а проекция, – изумилась она сделанному открытию. – И я действительно побывала в Небесах и видела его, настоящего». Вслед за тем вспомнила явление призрака Фима и страшный крик Вэла, который, судя по всему, и стал внешним толчком, заставившим ее астральное тело интериоризироваться с непостижимой скоростью. Каталепсия прошла, а Нина все еще пребывала в оцепенении от того, что всего несколько минут назад находилась рядом с Вэлом: «Невероятно, на что способна наша подсознательная воля! – думала она, оценив свои способности и похвалив себя за успех. – Нужно обязательно рассказать бабушке, когда она появится в следующий раз». Нина посмотрела на часы: с момента, когда Ким пообещала ей помощь в создании проекции, прошло не более пятнадцати минут… «С ума сойти, какая скорость перемещения! Десять тысяч километров от точки А до точки Б за взмах ресниц…» Осознав возможности проекции и восхитившись ими, Нина сосредоточилась на постановке целей, теперь казавшихся достижимыми с помощью экстериоризации.

 

3. Упавшие с небес

 

– Она умерла? – едва растаял образ Нины, спросил Вэл.

– Не уверен, – ответил Фим. – Я не успел понять, что это было. Но, помня Нину, могу допустить, все что угодно.

– А как еще она могла здесь оказаться в таком виде?! Мне ведь не приснилось? Ты же ее тоже видел…

– Конечно, видел. И слышал, как она говорила тебе: «Открой глазки», – довольным голосом подтвердил Фим.

– Она умерла… – обреченно заявил Вэл.

– Хочешь так думать – твое право, – неодобрительно произнес Фим. – Я все же подожду: не верю, чтобы она так быстро сдалась.

– У тебя там есть связь с другими духами? – глаза Вэла блеснули надеждой. – Можешь выяснить: она жива или нет?

– Я не знаю, как это сделать, – признался Фим, – но что‑то мне подсказывает, что скоро она снова даст знать о себе – сам спросишь.

Вэл ничего не ответил. Он сидел на кровати, поставив ноги на пол, упершись руками в колени. Из глаз его скатились две слезы, и он поймал их уголками сжатых губ. Проглотив в горле ком, Вэл медленно поднялся и так же медленно, как сомнамбула, спустился вниз, подошел к столику в гостиной и изо всех сил пнул по нему босой ногой. Столик подлетел вверх и приземлился метрах в трех. Медная ваза с грохотом покатилась, рассыпая яблоки по деревянному полу. Вэл вскрикнул: боль в ноге была такой острой, что в глазах на миг потемнело.

– Супер! – произнес Фим. – Ты сломал ногу. – Вэл сидел в кресле, стиснув зубы, молча сжимая руками ступню. – Членовредительство не поможет, – попытался расшевелить его Фим. – Тебя же не в армейские генералы выбирают. А даже если бы и так – не спасет.

– Мне все равно, – безучастно ответил властитель.

– Как это? Референдум через четыре дня. Соберись, Вэл! – подбадривал Фим. – Сейчас самое время что‑нибудь сделать: провести пресс‑конференцию, встретиться с народом, открыть кафе, театр, парочку музеев. Чего ты ждешь? Выползай уже из своей берлоги!

– Фим, ну хоть ты не доставай меня, – умоляюще произнес Вэл. – Мне Марка и еще двух Мэнси хватает с лихвой, честное слово… И устал я, правда. Надоела эта государственная возня за двадцать лет.

– Поверить не могу… – только и выговорил призрак. – Ты сдаешься?

– Я ни с кем не сражаюсь, Фим. И в окружение меня никто не брал, чтобы мне нужно было сдаваться. Как будет, так и будет. Мне все равно. Я с удовольствием проведу остаток жизни в тишине.

– Капусту собрался выращивать? Уж не в этой ли хижине?

– Почему бы и нет? Мне здесь хорошо.

– В таком случае, я тебя покидаю. Раз ты решил стать просто людином, я тебе не нужен: жизнь у них незатейливая – сам справишься.

– Поступай, как сочтешь нужным, – раздраженно ответил Вэл и закрыл глаза, откинув голову на спинку кресла.

Призрак замолчал.

Вэл не знал, выполнил Фим свою угрозу исчезнуть или нет, поскольку при дневном свете увидеть его было невозможно. Спустя минуту Вэл пожалел, что так пренебрежительно ответил Фиму – он не хотел терять его, но видение Нины спутало мысли, он нервничал и вел себя, как мальчишка, все делая наперекор. Что бы ни сказал сейчас Фим или кто угодно другой, Вэл непременно начал бы возражать – он и сам осознавал это, но поза была принята, а ничего такого, что могло бы ее отменить, пока не случилось: в то, что Фим покинул его навсегда, он ни секунды не верил и продолжал упорствовать в своем упрямстве.