Хуррит. Книга первая

– Первый путь – вы проявляете максимум уважения к своему коллеге, пусть и из вражеского стана, и мы, соответственно, ведем себя так же. И второй путь – вы врете, пудрите мне мозги, виляете. Я теряю время, вы теряете возможность на обмен. А по нашему законодательству, шпионаж – тягчайшее преступление, и срока меньше 25 лет вы не получите. Вот и подумайте, нужно ли вам провести всю жизнь за решеткой, чтобы выйти на свободу, если доживете, конечно, старым и больным человеком? Я противник силового допроса, офицеры ГРУ к этому готовы, сам знаю. Но есть много методов узнать правду – от полиграфа до сыворотки правды. Беда в том, что сыворотка только в Киеве, а вот полиграф у нас имеется.

Штик замолчал, попыхивая сигарой, давая мне время обдумать. Обманывать полиграф нас учили, все три раза я отлично прошел тест. Хитрость состоит в том, чтобы изначально, на самые простые типовые вопросы отвечать с «волнением». В таком случае формируется ложная индикаторная нить, которая впоследствии маскирует неудобные вопросы. Если полиграфист очень умный – он может распознать такой обман. Но зарплаты у них невысокие, и мало кто горит желанием сидеть на этом аппарате, протирая штаны.

– А без полиграфа не поверите мне? – ни в коем случае нельзя показывать, что не боюсь полиграфа.

 

– Поверю, но с полиграфом поверю больше, – выпустив густые клубы дыма, особист поднял телефон и отдал соответствующее распоряжение. На правах хозяина мне предложили кофе, от которого я не отказался. Напиток оказался хорош, попросить вторую чашку не позволила гордость, но Штик прочитал это в моих глазах, попросив секретаря принести еще порцию.

Полиграфистом оказалась девушка, нет, не так, ДЕВУШКА большими буквами во всем слове. Среднего роста, с рыжими локонами по плечи, с бровями, как крылья ласточки, девушка смотрелась очаровашкой в военной форме. Хорошо подогнанная форма подчеркивала тонкую талию, выгодно облегая все выпуклости. Губы, кожа, ногти – все кричало о хорошем уходе, таких девушек называют премиальными.

– Микола Геннадьевич, я готова! – Девушка приготовила аппарат и сидела в ожидании. По зуммеру в кабинет вошли двое мордоворотов – с меня сняли стяжку, давая возможность восстановить кровообращение.

– Дай ему пять минут Адочка, – Штик явно благоволил к полиграфистке, даже не стесняясь ласкательной формы имени. Но девушке это явно не понравилась ‑она вспыхнула румянцем и мотнула головой, отчего ее рыже‑красные локоны взметнулись игрой огня. Наши глаза встретились, и я явственно увидел в них злость и отчаяние. Видимо, внимание особиста напрягало и раздражало девушку.

– Я готов, – мне почему‑то стало обидно за эту красавицу, ведь я ее проведу, как котенка слепого. Наши полиграфисты были матерые мужики, но и их удавалось обманывать. Подождав, пока девушка закрепит все манжеты и присоски, я незаметно задержал дыхание на вдохе. Не получая кислорода при высоком содержании углекислого газа в крови, мозг дает команду сердцу ускориться – так начинается обман полиграфа.

Вначале последовали рутинные вопросы, на которые просто невозможно соврать. Трудно ответить «Нет» на вопрос «Сейчас день?», если за окном светит осеннее солнце. Но я старался, отвечая даже на самый простой вопрос, моментально вызывая в памяти худшие моменты из своей жизни.

Но Ада оказалась непростой девушкой – она хмурилась, вчитываясь в показания прибора и зачастую повторяла одни и те же вопросы. Пару раз я уловил удивление на ее лице, словно девушка поняла мою игру. И я не ошибся, девушка оторвалась от прибора и без обиняков заявила:

– Микола Геннадьевич, он пытается обмануть прибор. – Мордовороты, стоявшие у двери, дотронулись до автоматов, сделали шаг вперед, словно собирались применить физическую силу.

 

– Артур Владимирович, мы же вроде договорились, – Штик поднялся из‑за стола, и остановился в паре метров от меня, – мне нетрудно сменить отношение к вам, только вы пожалеете.

– Я волнуюсь, боюсь, – выпалил, изображая страх на лице. Стоящие у двери усмехнулись, явно радуясь моему состоянию. Не будь я так сильно истощен после вчерашнего, даже с учетом явного превосходства противника в численности, мог бы попытаться одержать верх. Но опутанный проводами и ослабленный, я не ел уже вторые сутки, а отбитые ребра не давали вздохнуть полной грудью, и шансов было немного.

– Боязнь – нормальное чувство, оно присуще всем людям, но вам бояться нечего, мы не варвары, – Штик вернулся за стол, скомандовав Аде:

– Повтори!

В этот раз я «волновался» меньше, на большинство вопросов отвечал честно. На лице Ады заиграла улыбка – девушка поверила, что нашла мою индикаторную линию. Я знал, что готовятся вопросы касаемо моего задания и заранее мысленно «зубрил» ответ.

Допрос длился около двадцати минут, когда после серии успокаивающих вопросов полиграфистка перешла к сути:

– Ваше задание?

– Сбор информации о поставках оружия через румынско‑украинскую и польско‑украинскую границу, – выдал заготовленный ответ. Девушка слегка нахмурилась и повторила свой вопрос несколько раз, перефразируя его. Ее состояние заметил и Штик, спросивший:

– Ну, что там Адочка?

– Вроде он не врет, но линия несколько повышается, – девушка покрутила настройками, – Уменьшу чувствительность аппарата, может, это от усталости.

– На такой вопрос трудно ответить хладнокровно, – философски заметил Штик, раскуривая новую сигару. Девушка бросила на него неприязненный взгляд и продолжила допрос. Скрывать фамилию Спицина было глупо, если они знали кто я, то про него знали и подавно. Когда вопросы стали повторяться уже без перестановки слов, я понял, что допрос близится к концу. Ада просто выполняла рутинную работу ‑нужно было сличить индикаторную линию начала и конца допроса.

– У меня все, – бросив на меня короткий злой взгляд, девушка стала снимать присоски и манжеты. Оба мордоворота подошли: один держал меня на прицеле, а второй затянул стяжку на руках, остановив кровообращение.

 

– Вы хотите, чтобы мне ампутировали кисти? – на мой вопрос Штик мотнул головой мордовороту. Тот разрезал стяжку и затянул новую, но на этот раз не так туго.

– Выведите его и подождите за дверью, – меня повели в коридор. Сытые холеные лица охранников раздражали, не удержался, чтобы не пустить шпильку:

– Почем сало на Окраине?

– Москалям не по карману, – не растерялся первый, а второй коротко ткнул кулаком в ребра, вызвав острую боль в левом подреберье. Мы простояли минут десять, прежде чем появилась Ада со своим чемоданчиком. Штик вышел практически следом: я думал, что девушка уходит, но она остановилась рядом, испепеляя меня взглядом.

– Жениться не обещал, – выдал я реплику, на которую оба охранника улыбнулись, заметившие состояние девушки.