Идеальное совпадение

Этот легкий поворот привел к тому, что ее задница оказалась почти у меня на коленях.

– Извини, – мурлыкнула Мэйвен, ухмыльнувшись, и медленно скользнула идеальной круглой попкой в форме яблока по моему паху. Она делала это мучительно медленно, и я запыхтел от ощущений, вцепившись рукой в кресло, чтобы не протянуть руку и не прижать ее к себе.

Она протиснулась на свое место и поглядела на меня краем глаза, а потом с осторожностью села у окна, скрестив ноги.

Я наконец выдохнул и посмотрел на Картера с Джексоном, которые наблюдали за мной с самодовольными ухмылками. Даже Уилл глянул на меня, выгнув бровь, после чего снова отвернулся к окну.

Я размял шею, расстегнул пуговицу на пиджаке и сел в кресло рядом с Мэйвен.

– И не зови меня персиком, – сказала она.

– Тогда как же мне тебя называть? – спросил я. – Девушкой моей мечты? Морской сиреной?

– Как насчет Мэйвен, раз уж так ее и зовут? – влез Папаша Пи и медленно моргнул, глядя на меня так, словно я был подростком, который уже конкретно его достал. Если честно, я и правда отчасти вел себя как подросток, но ничего не мог с собой поделать.

Мне нравилось действовать Мэйвен на нервы.

Интересно, что произойдет, если я буду манипулировать умело?

Мэйвен показала мне язык после небольшого замечания от нашего вратаря, а затем повернулась к нему и протянула руку.

– Спасибо. Вроде официально мы не знакомы. Я Мэйвен Кинг.

– Уилл Перри, – сказал он грубовато, крепко пожав руку.

– А вот мы зовем его Папаша Пи, – вмешался Джексон.

Брови у Мэйвен поползли на лоб.

– Почему?

– Ну, потому что он на самом деле папа. И у него самый милый ребенок на свете.

– А еще потому, что у него железные кулаки и он наказывает, как отец, – объяснил Картер. – И с шайбой обращается так, будто пацан пытается пригласить его дочь на свидание, а его дочь – это ворота. Не влезай – убьет.

Щеки Мэйвен слегка порозовели, и она улыбнулась Уиллу.

– Папаша Пи. Мне нравится.

– У нас всех есть прозвища, – сказал Картер. – По правде, это немного бесит, но тут уж никуда не денешься.

– То есть? – спросила Мэйвен.

– Ну, в хоккее так случается. Иногда прозвище созвучно с твоей фамилией, а иногда ты совершаешь какую‑нибудь дурость, и она прилипает к тебе на много лет. Иногда прозвища удостаиваешься благодаря играм: например, Папаша Пи – это в честь фамилии Перри, но еще он – Пикулька.

– Пикулька? – поморщилась Мэйвен.

– Да. Потому что на льду он молодец, как соленый огурец, – пояснил Джексон.

Мэйвен рассмеялась, и ее смех прозвучал так легко и воздушно, что мне захотелось закупорить его в бутылку. Казалось, от разговора с парнями она успокоилась, а язвительность, с которой она обычно ко мне обращалась, медленно сходила на нет.

– Значит, он Папаша Пи, – сказала она, показав на Уилла, а потом навела палец на Джексона. – А ты кто?

– Бритци, – ответил он. – Моя фамилия Бриттен. А Картер – Фабио.

– Из‑за волос, – пояснил Картер, проводя рукой по своим каштановым волосам средней длины, а потом потер щетину. Уилл снова фыркнул и смерил его взглядом.

У Папаши Пи были самые длинные волосы.

– Потому что его фамилия Фабри, – вклинился Джексон. – А еще он с дамами обращается неумело, поэтому мы из смеха зовем его Фабио.

В ответ Джексону засунули в ухо обслюнявленный палец.

– А ты? – спросила Мэйвен, наконец‑то повернувшись ко мне, и в ее медово‑золотистых глазах заплясали искорки. – У тебя какое прозвище?

– Мистер Кинг.

– Почему? – нахмурилась она.

– Потому как ты слишком независима, чтобы взять мою фамилию, когда мы поженимся, – выходит, мне придется взять твою.

От изумления с губ Мэйвен сорвался смешок, и она покачала головой, снова скрестив на груди руки.

– Считаешь себя таким милым, да?

– Как щеночек.

– Скорее, как кобель, – не преминула ответить она.

– В миру он Винс Кул, но для нас – Мальчишка Танни, – сказал Картер. – Потому что в первый же вечер перепил «Ирландской бомбы» в O’Briens и постоянно просил сыграть «Мальчонку Дэнни», хотя группа играла южный рок, а не ирландскую музыку.

– Не, для меня он просто Голубь, – возразил Джексон, закинул лодыжку на другое колено и завел руки за голову. – И навсегда им останется.

Мэйвен не сводила с меня глаз.

А я сомневался, что вообще смогу когда‑нибудь оторвать от нее взгляд.

– Голубь? – наконец спросила она.

– Голубь, – ответил я. – Еще одна кличка для новичка.

– А‑а‑а, – задумчиво произнесла Мэйвен. – Мне нравится. Голубь. Могу я тоже ею пользоваться?

– Можешь называть меня, как захочешь. Только убедись, что тебе нравится выбранная кличка. – Я наклонился чуть ближе и тихо произнес: – Есть у меня ощущения, что ты часто будешь ее произносить. Возможно, и на разных децибелах. Может, попробуешь и покричишь ее погромче, чтобы понять, подходит тебе или нет?

Мэйвен снова зарделась, и по веснушчатым щекам разлился легкий румянец. Я ухмыльнулся, но Мэйвен тут же закрыла рот и покачала головой.

– Ты планируешь усложнить мне жизнь, да? – спросила она.

Я наклонился еще ближе.

– Давай по‑честному: тебе бы это понравилось.

Она не ответила, но в том и не было нужды.

Улыбка, заигравшая в уголках ее пыльно‑розовых губ, подсказала мне, что я прав.

 

Глава 8. Важные небольшие ритуалы