Идеальные

Здание выглядело так, словно когда‑то было очаровательным, но потом потерпело сокрушительное поражение в противоборстве с ветром и солью. Его бетонные стены были окрашены в белый цвет, но фасад не поражал яркостью и гладкостью, а казался состаренным непогодой и пестрел щербинами. Что‑то черное сочилось вниз по стене из‑под кровли, утратившей несколько дранок. В приветственном письме «Розового кошелька» больше внимания уделялось не гостинице, а ее окружению. И теперь Холли поняла почему.

Раздался щелчок, и она тотчас обернулась. Готовясь сделать еще один снимок, ее спутница задрала высоко над машиной мобильник. Его защищал жутко толстый футляр с инициалами Кэтрин. Над буквами находились прорехи для маленьких объективов встроенной в телефон камеры, и сейчас они были наведены на Холли. Ее шею обдало жаром.

– Ты сделала фотографию? – спросила она.

Кэтрин опустила телефон и теперь нажимала на его экран своими длинными ногтями.

– Для сторис в Инстаграме, – ответила она, не поднимая глаз.

Холли сконцентрировалась на том, чтобы сохранить голос ровным.

– Я на ней есть?

Кэтрин, наконец‑то, посмотрела на нее. И нахмурилась. Но в глазах отобразилось не беспокойство, а дикое любопытство. Как будто она прочувствовала нараставшую панику Холли, и ей стало интересно, чем это обернется.

Жар с шеи Холли распространился на уши. На мгновение она представила, как слетает с капота автомобиля и поваливает Кэтрин на землю. Конечно, идея была безумной, не говоря уже о том, что совершенно неосуществимой. Холли за последнее время набрала вес, а у Кэтрин со времен колледжа сохранилась крепость полузащитницы футбольной команды. Она бы в два счета уложила Холли на лопатки.

– Да. Там есть твоя спина. Разве не классно?

Холли вообразила схватку – размахивающую руками Кэтрин и себя, одной рукой вырывающую у нее телефон, а другой – выдергивающую клочья из ее дикой шевелюры. «У меня что, крыша поехала?» – озадачилась она. Такие мысли могли прийти в голову только сумасшедшему человеку.

– Ты не могла бы стереть это фото? – Холли попыталась придать тону шутливость. – А то у меня после самолета вид не айс.

Молчание Кэтрин растянулось на несколько секунд. И Холли ощутила, как внутри нее задрожало что‑то твердое.

В колледже Мэллори была одержима криминальной документалистикой. Она смотрела передачи в жанре тру‑крайм постоянно. Даже по ночам Холли выслушивала ее зловещий вой: Мэллори во сне напевала мелодии их музыкальных заставок. Холли никогда не любила такие шоу, в основном потому, что не испытывала симпатии к их «героям». Они говорили о своих преступлениях так, словно это были «срывы», не поддающиеся контролю. Как будто отказ от контроля над собой не был их свободным выбором! Холли никогда не понимала эту концепцию и потому не понимала тех персонажей.

А теперь, глядя на Кэтрин за капотом их арендованного автомобиля, Холли задумалась: а не слишком ли скорой она была на суждения?

– Как хочешь, – вымолвила, наконец, Кэтрин.

И постучала пальцем по телефону: наверное, стирала снимок. Холли подмывало довести дело до конца, заставить Кэтрин доказать, что она действительно удалила фото. Но показаться ненормальной ей не хотелось. И пока они перемещались к багажнику, ни та ни другая не проронили ни слова. В любой другой ситуации Холли уподобила бы такую тишину гробовому молчанию, но в этой ситуации Кэтрин, похоже, все было просто по барабану.

Пока они катили свои сумки на колесиках к гостинице, Холли начал пробирать страх. Внезапно она явственно осознала проблемы, которые могли у нее возникнуть. Ей удалось избежать «фотосессии» Кэтрин, но это было только начало. Что она будет делать до окончания путешествия? Хватать за руку или бодаться с каждым, кто нацелит камеру мобильника на ее лицо?

По правде говоря, Холли и в голову не приходило, что это станет проблемой, вплоть до досмотра в аэропорту Далласа с романтичным названием Лав‑Филд – «Поле любви». Она стояла без обуви у ленточного конвейера и наблюдала за тем, как ее тоут от «Марк Джейкобс» выныривал из пластиковых дверок, когда ее осенила мысль: эта поездка будет сопряжена с фотографиями. И не только с ее собственными, которые можно заретушировать, отфильтровать и обрезать. Она окажется запечатленной также на чужих снимках и не сможет проконтролировать, отредактируют их или нет.

Осознание этого факта настолько поразило Холли, что она обомлела, и стоявшей позади женщине пришлось кашлянуть дважды, прежде чем Холли вспомнила, что нужно передвигаться. Схватив туфли, она поспешно надела их на ноги, а через полминуты вернулась назад, чтобы забрать тоут, который позабыла у конвейера.

В последние несколько месяцев Холли не прекращала размещать посты. Несмотря на все, что случилось, ее контент‑календарь чудесным образом остался прежним. И в посте, выложенном накануне, Холли выставила себя в самом выгодном свете. На снимке она была в тайтсах для уличных пробежек и укороченном топе на тонких бретельках, обнажавшем живот ровно настолько, чтобы напоминать подписчикам о ее брюшном прессе. «Закончу пару дел и завтра улечу в Исландию», – подписала Холли снимок, умолчав о том, что этой фотографии было полгода, а под «парой дел» она подразумевала покупку еды на вынос в китайском ресторанчике и кривляние со сжатыми зубами перед зеркалом в спальне.

Если ее подписчики и заподозрили что‑то неладное с фотографией, то указать на это им не достало уверенности. Комментарии были исключительно позитивные – преувеличенные комплименты по поводу ее обуви, одежды и волос.

Холли ненавидела ложь, даже нечаянную. Но ложь была лучше альтернативы, то есть правды. Лучше было лгать, чем выкладывать посты о том, как она теперь выглядела и как ее угораздило до такого дойти.

Неделями Холли придерживалась определенной стратегии в своем онлайн‑контенте: она постила фотографии многомесячной давности и подписывала их как недавние. Правда, пару раз Холли все‑таки выложила недавние снимки; урок по хорошим ракурсам и редактированию фотографий с помощью различных приложений позволил ей убрать округлившиеся щеки и сделать четкой линию подбородка. И только в аэропорту она сообразила, что такой обман затруднителен в окружении девяти других женщин, делающих свои собственные фотографии.

Возможно, для какого‑то инфлюенсера это не имело значения. Некоторым блогерам свой новый облик даже не пришлось бы комментировать. Но не в случае Холли и того имиджа, который она себе создала. Ее подписчики стали бы ждать объяснения, и они имели полное право его требовать. Холли это понимала, точно так же, как и то, что объяснение по поводу прибавленного веса неизбежно вылилось бы в признание о том, что с ней произошло за последние несколько месяцев. Ей пришлось бы рассказать о Нике: о том, почему он ушел, и чего ей стоило с этим справиться. Но как поведать все это подписчикам без ущерба для своего имиджа и блога, Холли не знала.

 

Глава 12

 

Селеста

Днем ранее

Рейкьявик, Исландия