Империя. (том 2)

Автор: Евгения Максимьюк

Возрастное ограничение: 16+

Текст обновлен: 29.08.2024

Аннотация

Идеально сбалансированные крылья дракона, бороздя потоки воздуха, несли нас вперед. Ветер в лицо, скорость и неимоверноечувство счастья, ведь мы с любимым моим хранителем направляемся домой, в земли Поднебесной…Нас ждет еще немало приключений и нераскрытых тайн, однако правитель драконьих земель, кажется, ведет свою собственную игру. Что он имеет против стихийников? И кем является наш новый хладный друг, которого мы встретили в Империи? Магия или логика?.. Как совместить и то, и другое?

Империя

(том 2)

Евгения Максимьюк

ISBN 978‑5‑0062‑5259‑2 (т. 2)

ISBN 978‑5‑0062‑4518‑1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Каждый из нас – человек, или хранитель, дракон, или иное существо – все мы настолько беззащитны и жалостны, стоит оказаться загнанными в угол…

Что было делать хранителям с их драконами, когда люди устроили облаву во времена изгнания крылатых существ, когда набросились просто из‑за собственного страха?.. И если подумать, какая из сторон была наиболее жалкой? Те, что вынуждены были скрываться и отделиться из состава Империи, или те, что из‑за собственных предрассудков решились на злодеяния?

Страх заставляет существ совершать страшные вещи, не поддающиеся здравому смыслу и хоть какой‑то морали, но все поступки имеют под собой определенную почву, будь то она создана из пережитого опыта или предрассудков, возникших вследствие прочитанного, рассказанного кем‑то или т. д.

И я не осуждаю поступки других и не злюсь на тех, по чей милости пришлось пережить страх, боль и отчаяние.

Сырая, мрачная камера, в которую меня заточили, обрекала на гибель, заставляла сердце то замирать, то бешено колотиться, а разум сходить сума. Помощи ждать было неоткуда, и надежды на спасение оставалось все меньше, однако где‑то в глубине души она то всплывала, то отчаяние приходило ей на смену.

Два с половиной дня без еды и питья, лишенная всяческих сил и веры, не в состоянии даже подняться с места – самое худшее время, какое только можно вообразить. И вдруг возле деревянной двери с огромным засовом появились необычные шорохи. Признаться, поначалу я даже не обратила на них никакого внимания, приняв за обычное щебетание крыс. Но железный засов отворился, и две черные фигуры, войдя в камеру, схватили меня за подмышки и ноги.

Собственно, я и не сопротивлялась… «Вот и настал конец», – лишь промелькнула мысль в голове, ведь меня определенно поволокли на казнь. Или не так – даже без казни, просто сбросят в яму смертников, чтобы умирала и разлагалась вне стен темниц замка.

Яркий свет лучами ударил по глазам, приводя в чувства. Меня отнесли в какую‑то комнату, бросили на пол и кинули следом тканевый свиток. Дверь скрипнула, засов опустился – снова взаперти, только уже в месте, где не воняет блевотиной и сыростью.

С трудом отворив глаза, я заметила рядом стоящую женщину в довольно чистом одеянии, слегка морщащуюся и откашливающуюся – наверное, из‑за того зловонья, что излучает сейчас моя пропахшая одежда.

– Тебе нужно умыться и переодеться, – произносит женщина, черты лица которой я просто не в силах разглядеть, и, не дожидаясь моей реакции, подходит ко мне и начинает помогать снимать провонявшую одежду. – Боже, какая ты худая, – продолжает незнакомка, констатируя очевидность. И мне казалось, что в темнице я провела целую вечность, и посещающие периодические судороги свидетельствуют ни о чем ином, как о скором, но почему‑то не наступающем, окончании пути.

Почему меня до сих пор не казнили? Может, хотят приодеть для казни?

– Не волнуйся, пока тебе никто не причинит вреда.

«Пока? – слово западает в мозг. – Что значит „пока“?».

Мои руки вновь начинают ныть, а живот сводить – кажется, у меня вот‑вот начнется очередной приступ, но в это время возле моих губ оказывается какая‑то жидкость.

«Что это?» – проносится в голове, а женщина тут же комментирует, словно прочитав мысли.

– В стакане лекарство, смешанное с водой, абсолютно безопасно.

И я жадно накидываюсь на живительную жидкость. Глотки неровные, все льется, но меня это сейчас абсолютно не заботит. Пить! – вот главная и единственная мысль, что овладевает всем моим существом. Пить!

– Не так быстро, – она отодвигает тару от губ, и я невольно тянусь следом, издавая какую‑то пародию на жалобное мычание. Пить! Как же хочется пить!

– Ты достаточно выпила, потерпи, через пять минут я дам тебе еще, а пока нужно тебя до конца раздеть и привести в порядок.

«Пить!» – мысль становится своего рода сумасшествием, и даже опустошив несколько бокалов, пусть и с временными промежутками, мне все еще этого мало.

Спустя некоторое время меня усаживают на что‑то мягкое и укрывают пледом. Теперь мое тело пахнет лавандой, а кожа, наконец, вновь приобретает, пусть и не розовый, но хотя бы белый человеческий вид. Волосы мокрые, густые, локонами падают на щеки и лоб. Не знаю, где я, но, главное, я жива, вымыта и с куском хлеба в руке. Самый счастливый, наверное, момент за всю мою жизнь, ведь именно сегодня, как никогда, я прочувствовала на себе ценность человеческой жизни. Хвала небесам и всем всевышним, что даровали мне дожить до этого момента! И пусть в будущем меня казнят или убьют – не важно, главное, это сейчас, этот самый миг.

Ткань, что бросили на пол, когда принесли мое тело сюда, оказалась не чем иным, как полотенцем с завернутыми теплыми носками и средствами гигиены внутри, которым я не переставала сейчас радоваться.

А еще некоторое время после в комнату зашли два охранника – один с очередным свертком, а второй – подносом с пьянящим запахом еды. Как же мне хочется соскочить с места и броситься к подносу, но сил хватает лишь на то, чтобы изредка открывать глаза и улавливать звуки и запахи.