Империя. (том 2)

– Как я рада тебя видеть! – выждав эту паузу, когда внимание дракона вновь переключится на меня, закричала я в радостном чувстве. – Мой Драко, – на глазах появились слезы – это были самые, что ни есть, слезы радости, облегчения и счастья. – Наконец‑то свобода!

Дракон заурчал и замахал крыльями, забегал, как ненормальный, по пляжу, но это не вызывало во мне и малейшего опасения – напротив, я смеялась вместе с ним и прыгала от счастья.

Наверное, минут пять мы бесились, как могли, пока дракошка не опустился на песок, приглашая меня жестом на спину.

– Полетели к хранителю! – вскарабкавшись и устроившись между шипов, произнесла я, однако хвататься за острые шипы не спешила, помня, какие раны прошлый полет оставил на моих ладонях.

Я вытащила из кармана носовой платок и разорвала его на две половинки зубами, чтобы была возможность обмотать проблемные места ладоней, до сих пор не до конца заживших и иногда напоминающих о себе ноющей болью.

– Теперь уж точно можно лететь, – облегченно проговорила, когда «приготовления» были окончены.

И дракон радостно фыркнул, а после взмыл в воздух.

Приятный аромат обдувающего лицо ветра дурманил и возбуждал разум и тело. Боже, как приятно вновь оказаться на высоте, в облаках – там, где нет темниц и правил, там, где можно по‑настоящему распустить крылья и быть свободным.

Нехватка воздуха начинала отдавать в груди небольшой болью, не напрягая сильно, но в то же время давая повод для беспокойства. Так что я постаралась умерить свое распаленное состояния бурного восторга и привести дыхание в более‑менее стабильное состояние.

Вдох – выдох, ровно и без резких движений – следить за дыханием.

Дракон, видимо, почувствовав мое начинающееся недомогание, тут же сбавил скорость и постарался выровняться в пространстве, а затем что‑то проурчал, и в голове отдалось в унисон словом: «Дыши».

– Так ты говоришь со мной? – не поверила было я, забыв про всякую осторожность.

В груди ёкнуло, и голова предательски закружилась.

«Только бы не упасть», – мелькнула мысль в голове, и я тут же прижалась к дракону, насколько это было возможно. Ровный вдох, размеренный выдох.

По телу скользнул огонь, который словно передался от шипа крылатого существа в самое сердце моего тела. Жар медленно начал разрастаться, и, проходя по каждой клеточке тела, достиг кончиков пальцев.

И мое зрение вмиг сделалось ясным, словно сознание перенеслось в режим замедленной съемки и теперь улавливало каждую деталь окружения – вот облака, а вот внизу горы и деревья, по веткам которых карабкается белка… А вот с моего лица капнула слезинка, образовавшаяся, полагаю, из‑за встречного ветра…

Драко ускорился, но мне по‑прежнему казалось, что мы движемся слишком медленно, ведь я успевала улавливать чуть ли не потоки самого ветра. Как странно, как прекрасно…

Вдруг я вспомнила о камешке, что подарила мне бабушка и который был при мне, когда меня посадили в темницу, и тут же охватил ужас – где он теперь? Как я могла потерять его?

Дракон, вновь перехватив мое настроение, заметно занервничал и начал дергаться.

– Драко, я потеряла его, – мной вдруг одолело отчаяние. – Я не смогла его уберечь…

И по мере того, сколь отчаяннее скоблили по стенам души кошки, дракон становился все яростнее, теряя самообладание и вытворяя в воздухе свои трюки – взмывал то вверх, то резко устремлялся вниз, а то и вовсе начинал вилять из стороны в сторону.

– Драко, тише, – взмолилась я, хотя за внешне спокойным выражением во мне скрывалась целая буря разрастающихся эмоций.

Но дракон не успокаивался, ибо мои эмоции продолжали оставаться нестабильными. И в этом случае слова не могли иметь веса.

– Снижаемся, – осознавая всю опасность ситуации, строго приказала я, крепче вцепившись в шипы крылатого существа.

Но дракон лишь фыркнул в ответ, а затем устремился вверх.

По моему телу побежали мурашки – кажется, только теперь за все время общения с крылатыми существами я действительно вспомнила все молитвы, какие даже знать не могла, и паниковала так сильно, что оказалась уже не в силах сдерживать слезы.

«Он убьет нас обоих», – одна мысль раздирала мое сознание, заставляя сердце бешено колотиться, ноги становиться ватными, а окровавленные обожженные ладошки не чувствовать боли, продолжая со всей силы сжимать острый шип на спине дракона, кабы не упасть вниз.

В момент, когда Драко, выполняя свой очередной трюк, решил прекратить махать крыльями и, в следствие силы тяжести, с ускорением начал падать вниз, поддавшись стихиям и абсолютно бездействуя, я вдруг осознала, что это последние минуты нашего существования, и… успокоилась. Успокоилась, пытаясь разглядеть все окружение последнего мгновения жизни.

Чувства обострились до предела, но страха почему‑то не было, видимо, на него уже не могло оставаться времени и сил – так страстно хотелось внять каждой подаренной секунде недолго оставшегося существования…

Облака постепенно рассеялись, и горы начали увеличиваться в размерах, а их острые пики словно приветствовали своим великолепием. И я была, скорее, свидетелем происходящего, чем прямым участником, не думая ни о чем и ни о ком. Есть я, есть дракон и есть горы – остального не существует. Здесь и сейчас…

И по мере приближения к концу нашего пути мое сердце также замедлялось в своем биении, а глаза становились все более ясными, тогда, как сознание обретало спокойствие.

И я перестала одной рукой держаться за дракона, но протянула руку горам, готовая принять их со всей душой и распростертыми объятиями.

«Нет!» – резко возник голос в голове, и крылатое существо вновь замахало крыльями, пытаясь восстановить равновесие.

«Алекс, нет! – вопил голос по мере жалких попыток дракошки снизить скорость падения. – Алекс!»

Ко мне вдруг вернулись чувства, в том числе и чувства ужаса и паники. Однако, заставив себя сделать глубокий вдох, сумела восстановить самообладание.

«Драко, ты сможешь, – произнесла мысленно я, обращаясь к своему соратнику. – Драко, я в тебя верю. В твоих лапах и крыльях наши жизни!».

Схватившись покрепче в шипы дракона и зажмурившись, что было мочи, кабы не видеть приближение скалистых вершин, попыталась все свои внутренние силы направить на веру в дракона. Господи, пусть сегодняшний день не станет днем нашей погибели!

Сердце колотится все сильнее: удар, еще один, еще один, и… взмах! Шум ветра и крыльев. Я открываю глаза – кажется, мы взмыли в воздух почти у самых скал, пролетев всего в нескольких метрах от самой смерти и помахав ей крылом.

Со лба капает пот – не помню, чтобы я когда‑нибудь вообще потела, но сегодня явно был особый случай…