Инициатива наказуема

– Понял, простите.

Послышались шорохи, шаги, добавились еще два женских голоса, один принадлежал явно взрослой даме, другой юной, возможно, моей ровеснице. Тут дверь машины открылась, и надо мной всплыло румяное девичье лицо. Блондинка с волнистым каре пару секунд с интересом меня рассматривала, а потом подозвала еще кого‑то.

– Мне не нравится ее бинт, эти желтые разводы выглядят не очень. Мисс Ди, давайте отнесем ее в медкабинет, – она снова склонилась надо мной так низко, что наши носы почти соприкасались. – Будет немного больно, но ты потерпи. Меня Моника зовут.

«Какой еще бинт?» – хотела спросить я, но не успела.

Не обращая внимания на сопротивления, мне на голову нацепили черный мешок, связали руки и ноги, переложили на носилки и недолго куда‑то несли. Даже не видя, я поняла, что как минимум два раза меня спустили вниз по лестнице, скорее всего, это будет подвал или подземная тюрьма. По пути я пыталась кричать, но вылетал какой‑то хрип.

– Если будешь вопить, тебе свернут шею раньше времени, – пропел девичий голосок около моего уха. Это звучало так ласково и обыденно, словно та девушка говорит такое по сто раз на дню.

Когда мешок сняли, я зажмурила глаза от ударившего в лицо электрического белого света, руки и ноги все еще были связаны, что только добавляло мне неудобств и страданий. Идеально белая комната с полупрозрачными шкафами и холодильниками ничем не отличалась от какого‑нибудь школьного медпункта или поликлиники. Передо мной стояли две женщины: Моника и та, что постарше. Обе были одеты в одинаковые закрытые белые платья до пола.

– Как тебя зовут? – начала диалог Моника, неестественно радушно улыбаясь.

Страх сковал меня, и я промолчала.

– Я же назвала тебе свое имя, давай познакомимся.

– Ад… Адена.

– Хорошо, Адена, – сказала взрослая женщина, а Моника уселась рядом со мной и взяла за руку. После холодной ночи в машине прикосновение теплой кожи подействовало на меня немного успокаивающе.

– Она замерзла, мисс Ди.

– Сначала бинт.

– Ох, – Моника стала развязывать тугие узелки на моей шее, – сейчас тебе, возможно, будет неприятно, но ты должна еще потерпеть. Перевязка испортилась, и нужно ее заменить.

– С‑спасите, – выдавила я с трудом, но не получила от медсестер никакого ответа на мой зов.

Моника продолжала слой за слоем снимать с меня бинт. Она делала это аккуратно и нежно, словно боялась причинить мне еще больше боли. Наконец, до кожи остался всего один слой.

– Мисс Ди, запах ужасный, дайте обеззараживающее средство.

Она приняла от напарницы стеклянную бутылку с марлей и протерла освободившиеся участки кожи. Затем медленно, сантиметр за сантиметром стала отрывать приклеившийся к ранам бинт. Было так больно, что думала, умру прямо там, у Моники на руках. Я закричала и принялась вырываться, отчего мне становилось еще хуже. Мисс Ди схватила мена за плечи, чтобы я не крутилась и дала Монике закончить процедуру.

– Вот это да, – вздохнула девушка, с отвращением посмотрев на грязный бинт, и кинула его в коробку с отходами под койкой, на которой мы сидели.

– Сепсис, – то ли спрашивая, то ли утверждая, спокойно сказала мисс Ди.

Краем глаза в отражении шкафов с медикаментами, я увидела, что правая часть моей шеи, почти до ключицы, сильно покраснела и покрылась сыпью, а четыре глубокие ранки под ухом были покрыты наростами запекшейся крови и нещадно гноили.

– Где хозяин сделал это с тобой? – мисс Ди посмотрела мне в глаза. Я испугалась внимательного и строго взгляда этой женщины, которая была примерно одного возраста с моей матерью, и даже чем‑то походила на нее: короткие темные волосы, узкие губы и несколько родинок на лице.

– По‑помойка, – я вздрогнула, вспомнив о событиях минувшей ночи. Ко мне снова вернулось мерзкое ощущение, когда человек в шляпе, которого она назвала «хозяин», напал на меня и творил жуткие вещи.

– Отец выбрал какое‑то странное место, – тихо сказала Моника

– Уверена, что у него не было выбора, поэтому он так поступил.

– Обсуждаете хозяина у него за спиной? Ну‑ну! – раздалось в дверях.

Человек сделал шаг внутрь и я, наконец, смогла увидеть своего похитителя во всей красе.

Благородный профиль с орлиным носом и длинные седые волосы до плеч выдавали в нем представителя какого‑то древнего аристократического рода, он словно сошел с портретов королей времен Генриха VIII. Я не могла понять, сколько ему лет: морщин не было, но седые волосы и усталое, даже изможденное, лицо выдавали человека, который много повидал и знает что‑то такое, чего не знает никто. Это был уже не тот старик, за которого я его приняла при встрече. У меня не укладывалось в голове, как такой приличный на вид мужчина мог организовать похищение невинного человека.

Высокий, все еще одетый с дороги во все черное, он с отвращением взглянул на мою рану. Надо сказать, что впалые темные глаза с глубокими фиолетовыми синяками под ними, тоже его, кстати, не красили. Уверена, что со стороны мы оба выглядели так себе.

– Хозяин, – прервала молчание мисс Ди. – Боюсь, вы не сможете использовать девушку обычным способом. У нее началась инфекция, скорее всего, попала грязь или Никки плохо продезинфицировал. Лечение займет от недели до двух.

– Так долго, – мужчина вдруг помрачнел. – А что насчет вен? Наберите в шприцы. Я не могу ждать еще полмесяца.

– Думаю, можно, но о сонной артерии на некоторое время придется забыть.

Я с ужасом слушала их диалог и никак не могла понять, о чем речь. Они хотят продать меня на органы? Выкачать кровь, чтобы сбыть на черном рынке? Или же я буду ходячим донором для какой‑то нелегальной операции?

– Объясните ей все, что нужно, проводите в комнату и займитесь лечением. Моника!

– Да, отец! – девушка резко подскочила.

– Ты будешь приносить еду и следить за всеми ее передвижениями.

– Будет исполнено!

Раздав указания, мужчина еще раз внимательно взглянул на меня, не выразил ни единой понятной мне эмоции и вышел из медкабинета.

– Хозяин Анаксимандер сегодня такой добрый, – внезапно сказала мисс Ди. На ее лице появилась едва заметная улыбка.

Она обработала мне раны и помазала сыпь какой‑то резко пахнущей жирной мазью. Потом ввела несколько ампул антибиотиков и сделала еще какие‑то уколы. Когда лекарство распространилось по организму, мне стало легче, и жажда жить снова проснулась. Но ощущение опасности все равно не покидало. Они заботятся обо мне не просто так, нужно держать ухо востро и искать способ побега, пока не стало совсем поздно.

С черным мешком на голове меня отвели в «мою» комнату. Вид ее не особо отличался от медпункта. Такие же белые стены, больничная койка, тумба и пустой пластиковый полупрозрачный шкаф.