Как рушатся замки
Уголки губ девушки дрогнули, и она поспешила спрятать улыбку за глотком. Уступить в перепалке для них равносильно смертельному поражению. Вечно находили что съязвить.
– Ты распишешься или нет?
– Дочитаю – распишусь. С арканистами нельзя терять бдительность.
– Со многими знакома?
– Мне тебя предостаточно.
Сонхи убрал за уши непослушные рыжие пряди. Тщательно прорисованные стрелки на веках сверкали золотом, на скулах переливались тёмно‑золотые полосы, в серьге блестел крупный жёлтый гелир[1], нити цвета охры переплетались в орнамент на халате. Освещение в совокупности с макияжем приближало оттенок кожи арканиста к бронзовому.
Эйвилин ненароком засмотрелась на него. Не человек и не лис‑оборотень – изваяние из сплошных острых углов и блеска. В Парящем Дворе она вдоволь повидала франтов всех статусов и мастей. Привлекательные, нарядные, сладкоголосые, они производили впечатление на женщин, не оставляли равнодушными мужчин и, как один, представляли собой пустышки. Броская внешность, некогда придуманная для образа, вытягивала из них личность. За фальшью с ужимками терялись люди.
В Сонхи же воплотилась их противоположность. Над ним не витал дух притворства, от него не веяло лизоблюдством. «Родился с павлиньим пером в волосах», – говорили о подобных ему в народе. Красота, кукольная и диковинная, не создавалась кропотливо для достижения некой цели – она отражала саму его сущность.
– Вы хотите задать вопрос или запоминаете меня?
Лисий прищур обличал девушку с головой. С отрицаниями она опоздала: её поймали с поличным – поэтому вместо отступления она выбрала цапнуть за закинутую мужчиной удочку.
– Угадал.
– С чем конкретно?
– Запоминаю. И вопросы у меня есть.
– Сведений о клиентах не разглашаю, – предупредил арканист, предвидя направление её мыслей.
Он сместился к ней. Вытянутые ноги упёрлись в тумбу.
– Предлагаю проявить взаимность, моя госпожа. Ваш вопрос – мой ответ. Мой вопрос – ваш ответ.
– Зачем тебе спрашивать? Для арканистов разум – открытая книга. Вы читаете прошлое. Из приличия идёшь на диалог?
– Глупости. Мы не заглядываем никому в голову. Прошлое нас не касается. По нашей части будущее.
Заинтересованности девушка не выказала, при этом любопытство заскреблось внутри втрое активнее.
– Легенды о вас врут? Неужели все‑все?
– Нет. И это вторая связка вопросов. Я пропустил очередь, – заискивающе подмигнул он. Его пальцы легли поверх её. – Позвольте позаботиться о вас. Могли застрять осколки.
Эйвилин медлила до тех пор, пока Сонхи не наклонился к ней, мягко отобрав чашку. От него пахло конфетами и приглушённо – табаком.
Корочки на порезах треснули, снова выступила кровь. Ничего катастрофического – она бессчётные разы обрезалась о листы книг, травинки, разбитую посуду, падала, сбивая локти до сочащихся ссадин. Присы́пала обеззараживающим порошком, который привыкла носить в сумке «для непредвиденных ситуаций», – и дальше погружаться в прерванное занятие. Кровь её не пугала. В свободные от учёбы дни она напрашивалась в подручные к дворцовому лекарю: всерьёз он «помощницу» не воспринимал, но, повинуясь прихоти, делился знаниями, вручал книги по медицине с тысячами заметок, доверял несложные поручения. Изредка допускал наблюдателем до перевязок, приговаривая: «Не должно Вашему Высочеству страсти лицезреть… Вон и фрейлины посерели». Она принимала его полуотеческое попечение, велела девушкам подышать воздухом на балконе и успокаивала: с ней обморока от вида раны не приключится. Лгала поначалу: сшитые края плоти – стежок к стежку – доводили до тошноты. Со временем выработалась привычка и отвращение пропало.
[1] Гелир – драгоценный камень.
Конец ознакомительного фрагмента
