Как рушатся замки
– Я, сэр, д‑дерьмо видал, но чтоб п‑ер‑ревёртыш из тр‑рупа вылезал… Яяка[1] милостивая, чуть не п‑помер! Она ев‑во по горлу, – он очертил разрез, – он – брык, г‑готов! Ружьицо‑то я вскинул – п‑п‑р‑ристрелить мерзавку – наш помеш‑шал. Б‑быс‑стрые, с‑суки. Не‑не приц‑ц‑целился. Там этот, Х‑хол‑льм… Д‑давай… давай под‑дыматься! Я‑я ж видал: чик по горлу – к‑кровища фонт‑таном!
– Дождь лил. Не померещилось?
– Я‑я ж думаю: померещилось, ш‑што л‑ле. Дуло оп‑п‑пустил. Д‑дык у него голова за‑зап‑прок‑кинута, из ло‑лоп‑паток х‑х‑хре‑реновины торчат. И кр‑ряхти‑и‑ит!
Покусывая сигариллу, Азеф сверился с отчётом: показания от него не отклонялись.
– Что вы предприняли?
Свидетель побагровел.
– Обделался я. Тр‑руханул. Он… оно па‑парня разломало и на девку пе‑пер‑рем‑ме‑метнулось. Ну я‑я‑я за‑за мер‑мерлоном у бочек залё‑лёг.
Его затрясло. Азеф, упреждая ухудшения, мягко постучал ему по спине.
– Я вас не виню. Не спрячьтесь вы, мы бы лишились троих бойцов. Никчёмный героизм добра не делает.
Бедняга утёр пот платком. Из ноздри у него текло, лохматая борода кое‑где собралась сосульками. От невозмутимого мужчины на фото в формуляре уцелела оболочка из типовых параметров.
Азеф соврал: трое ими утрачены безвозвратно.
– С перевёртышем разделалась девушка?
– Н‑нет. Её оно с‑с‑смело. К‑ко‑костей не соберёшь п‑п‑после п‑по‑поцелуя с бру‑русчаткой.
«По свидетельству очевидца, неопознанное существо ликвидировано заключённой», – фигурировало в записях.
Несостыковка усматривалась с ходу, но от обвинений мужчина воздержался. Ротозеи, включённые в состав следственной комиссии, второпях не организовали бы повторный допрос – солдат пребывал в шоке, они накинулись на него без предварительной подготовки, выдавили информацию и сослали приводить себя в надлежащий вид. Полицейская закостенелость перекочевывала из эпохи в эпоху и пока что эволюционировать не стремилась. Под грозным оком разыскание истины продвигалось плавнее, нежели под приятельским. Побочные показатели в расчёт не брались: человек от давления на него к выдумкам бывал склонен – изливал в признаниях то, чего от него добивались, вместо фактов.
– Значит, был сообщник? Вы опознали его?
Замявшись, свидетель понизил голос. Знание о ком‑то – третьей переменной в их задачке – волновало его почище монстра в солдатской форме.
– Он н‑не сообщник. Д‑д‑демон.
На реплику Азеф грянул стаканом по деревянному подлокотнику. Этот солдат болен – свихнулся от потрясения. Насочинял небылиц и выдавал за чистую монету отборную ересь. Либо вчера спятил мир.
– Вы за кого меня держите? Какой, нахрен, демон?! Он под крышей на жёрдочке куковал, крылья под дождиком намочил?! Феи ночью хороводы в тюрьме не водили?!
Мужчина вытаращился на него. Лепет смешался во что‑то бессвязное.
– К‑к‑клянусь! Д‑демон. Из‑из те‑те‑темноты вы‑вылетел! Он… она там… п‑п‑послушайте! Чёрный, м‑мо‑морда белая! Вылетел! Не‑не‑не с ней… не‑не‑не спасал!
Азефу пришлось закурить. Спустившись, Элерт проведёт ему лекцию о том, что друг курит дрянь, и заворчит на вонь: сигариллы он не переносил, чего не скажешь об алкоголе.
Под скрутку соображения раскладывались по полочкам проще. У него в висках трещало: они отпустили принцессу, закопали людей, набрели на очередную неведомую тварь и обзавелись психом в свидетелях.
Банк чудес сорван, господа! Лавочка прикрыта!
– Он Оруилом[2] не представлялся? – хмыкнул мужчина.
– К‑кто? – не уловил юмора свидетель. – Я не‑не‑не за‑за‑запомнил всего. Белое на‑на чёрном. Кры‑крылья как… как у пере‑ревертыша.
Азеф затянулся, выпустил чадное облачко – оно, извиваясь, преобразовалось в кривую.
И закашлялся.
«Подозрительное, сэр? Нет, без происшествий. Хотя… патруль застал Призрака в десятом часу. Сообщил, что нарушает режим из‑за поручения капитана Катлера», – докладывал ему старший сержант, присланный Виргином.
– Приведи я вам «демона», опознаете? – полюбопытствовал он.
– Наверное… – опешил солдат.
– Поступим так: вам выписан отпуск, поезжайте к семье. Жена, дети? – свидетель рассеянно закивал. – Отлично. Навестите их, отдохнёте, полечитесь. Проживаете в столичном округе? Нас сопроводите как раз. Следователь оформил подписку о невыезде – для вашей безопасности, для нашего спокойствия. Найдём «демона» – пригласим на допрос. Не уклоняйтесь от него, привод не отменяли. В Тэмпль отчаливаем после обеда. Не опаздывайте.
Он снял с пальто мужчины кармину «купола»[3] и выпроводил под надзор солдат. Тиба́ остыла. На рапорте серели разводы от напитка. Неаккуратно выведя пометки на свободном клочке, он ущипнул себя за переносицу. Недосып вырезал зазубрины на нервах.
Скатерть усыпали хлопья пепла. Азеф забарабанил по пачке. Половина. С его темпами до столицы опустеет. Дрянным пристрастием он обзавёлся в ссылке. Мать бранила, рвала, выменивала на хозяйственные мелочи: носки, нитки, уголь – курево в мерзлоте северо‑восточных поселений‑лагерей бесценнее купюр. Он не бросил – за подработки надсмотрщики расплачивались сигаретами. Умиротворение они приносили, усмиряли издёрганность. Какой бросать…
– Прополощи рот с мылом.
Перед ним приземлилась булочка‑плетёнка. На подрумянившейся корочке пекарь выложил узор из голубики.
– Lá aṕṕet, shér immé[4], – отвесил ему полупоклон Элерт.
– Я позавтракал.
– Не умаляй мои старания. Мисс Пэнни выманила угощение для тебя у пирожника по моей просьбе. По шестицам они не пекут с ягодами.
[1] Яяка (в ортоканизме) – мать‑заступница, избранница Всевышнего.
[2] Оруил – демон из писаний, переодевшийся посланником Всевышнего.
[3] Купол – заклинание, поглощающее звук.
[4] Приятного аппетита, радость моя (сутенский).
