Капкан

Нервно иду к пассажирскому сиденью, касаясь губы и проверяя её на наличие крови. И вправду кровоточит. А я‑то наивно решила, что пробудила в нём хоть какие‑то чувства.

«Конечно, Медея, помечтай на досуге».

Сев в автомобиль и приняв протянутую им аптечку, диктую адрес дома родителей. Решаю, что после тяжёлого дня лучшим отдыхом для меня будет встреча с родными людьми. Откинув спинку сиденья и устроившись поудобнее, закрываю глаза и засыпаю.

 

Глава 13

 

Доезжаем до дома мы ближе к полуночи. Нехотя благодарю его и выхожу из машины, хлопнув за собой дверью. За десять часов дороги мужчина не проронил ни слова. Ни о чём ни разу не спросил, ничего ни разу не сказал. Лишь раз на полпути он остановился у магазина и принёс мне воды с хот‑догом, будто чувствовал, что ещё чуть‑чуть и я помру от голода.

Дохожу до квартиры, а внутри всё скручивается, заставляя задыхаться. Я ждала от этой поездки больше, чем она подарила. Мне непонятно, как здоровому молодому мужчине может быть неинтересна девушка вроде меня. Дело во мне? Или в нём? Может, он гей?

Сквозь мысли не замечаю, как дохожу до нашей квартиры. Звонок в дверь, и вскоре передо мной появляется Эмми. При виде меня девушка расплывается в улыбке и бросается в объятия.

– Родная, рада тебя видеть, – прижимаю ближе к сердцу.

На радостный смех сестры выходит мама, и на её лице появляется улыбка – до тех пор, пока они обе не замечают раны на моём лице.

– Не переживайте, – опережаю их вопросы. – Я сегодня поскользнулась в ванной.

– Как не переживать? – мама берёт моё лицо в свои руки и рассматривает его внимательно. – Ты всё обработала? Нигде не болит?

– Уже нет, всё хорошо, правда, – улыбаюсь шире и заключаю её в крепкие объятия.

– Ох, доченька, не пугай так, – обнимает в ответ.

Мы входим в дом, там нас встречают папа и дядя с тётей. Давно не виделась с ними, поэтому была искренне рада их сейчас встретить. Они одни из немногих, кто всегда рядом с нашей семьёй. И для меня это ценно.

Немного посидев и рассказав взрослым о вымышленной перспективной работе в салоне, я замолкаю и стараюсь больше не говорить ни о чём. Когда‑то давно я ненавидела ложь и отказывалась врать родителям. Сейчас я её тоже ненавижу, но теперь будто соткана из неё, как бы прискорбно это ни звучало. Мама, может быть, ничего не замечает и верит каждому моему слову, но я вижу и чувствую, что отец подвергает все мои слова сомнениям, подозрительно всматриваясь вглубь моих глаз. Будто пытается ворваться в душу и узнать, что же на самом деле происходит. А я этого не хочу. Боюсь снова ранить. Поэтому мне лучше больше молчать и чаще улыбаться.

Позже все решают остаться с ночёвкой у родителей. Мы с Эмми, как в детстве, прячемся в нашей комнате, укрываемся одеялом, берём в руки по стакану какао и принимаемся за разговоры, длящиеся до самого утра.

– Мне надо так много тебе рассказать, – возбуждённо начинает она. – Это была такая насыщенная поездка. Я столько увидела, со столькими людьми познакомилась. И всё благодаря тебе, сестрёнка, – тихим шёпотом заканчивает своё предложение.

Улыбаюсь, разглядывая её счастливое лицо. Нет ничего лучше таких моментов. И нет ничего, чтобы я не смогла сделать ради того, чтобы её счастье длилось долгие‑долгие годы. Она важнее всего на свете. Она моя искренность. Она та, в ком осталась жить частица моего раненого сердца. Она лучший хранитель моей любви.

– А ещё я влюбилась, – выговаривает на одном дыхании и с опаской смотрит в глаза.

– Влюбилась? В кого?

Знаю, что у неё такое впервые, поэтому приятное волнение окутывает с головой.

– Обещаешь, не ругаться и не говорить родителям? – смотрит, прикусив нижнюю губу.

– Обещаю!

А в голове тут же начинают крутиться мысли о том, что он либо взрослый мужчина, либо женатый, а возможно, и то, и другое.

– Это сын Рената Яновича, – шепчет, будто боится, что нас кто‑то может подслушать.

– Роланд? – с ужасом вырывается из уст.

В груди нарастает щемящее чувство. Хочется выдохнуть, но будто ком застревает в горле. Мысль, что ей может нравиться этот человек, сотрясает всё вокруг за доли секунд.

– О нет! Мне от одного его вида становится плохо. Я про Руслана, его старшего брата, – произносит умирающим голосом, а я выдыхаю с облегчением. – Красивый, умный и тако‑о‑ой добрый.

«Добрый» – как будто говорит не о родной крови Роланда. Она вскакивает и начинает ходить взад‑вперёд, завывая.

– Ему тридцать два года. Думаешь, он взглянет на малолетку вроде меня? – останавливает взгляд на мне.

Моя сестра превзошла даже меня. Собрала тройное комбо. Взрослый кавказский мужчина из семьи Ханукаевых. Три критерия, которых просили остерегаться меня родители.

– Есть у меня один неудачный опыт общения со взрослым мужчиной. Итог ты знаешь. А сыновья Ханукаевые страшные люди.

– Откуда знать? Они столько хорошего делают для нашей семьи!

– Они или их родители?

– Что мне делать? – садится обратно, смотря испуганными глазами на меня.

– Не тонуть. Просто однажды, дойдя до дна, вынырнуть будет невозможно.

– А если получится по‑другому? Не так, как с Эль… – замолкает.

Хочется стереть память и не помнить, чьё имя начинается на эти буквы. Но увы, память – самое беспощадное орудие душевных мук.

– Может, получится по‑другому. Может, получится отлично и счастливо. Я этого тебе искренне желаю. Но прошу тебя, старайся не отдаваться полностью таким ярким и всепоглощающим эмоциям.

– Я каждый день молюсь, чтоб мама позвонила и попросила приехать к ним помочь. Одним глазом вижу его, и сердце замирает. Он даже не догадывается, наверное. Занят своими делами, своей работой. А я, как глупая, ищу встреч с ним. Я уже тону, да? – поджимает губы.

– Да, дорогая. Это и есть – идти на дно. А если он посмотрит на тебя, прикоснётся, поцелует… – невольно вспоминаю Эльдара, и меня накрывает лавина горечи. – Не найдёшь ты больше выхода наружу.

Она молча тянется ко мне и обнимает.

– Ты же нашла выход? – шепчет на ухо.

– Конечно, – натянуто улыбаюсь, не желая расстраивать сестру.

Но на самом деле ничего не нашла. Так и утонула в океане чувств к предавшему мужчине.