Каверна
– Я тебя встречу, сейчас…
Я поднялся на второй этаж, Ира только спускалась меня встречать.
– Ой!.. – засмеялась она. – Я не знала, что ты так близко, – остановилась пролётом выше и протянула ко мне руки.
Ира была неожиданно в чёрном: юбка до колена, кофта, на ногах туфли на маленьком каблуке. Оделась как на вечеринку в ПТУ. Накрасилась ужасно: ярко, вызывающе, вульгарно.
«Надела, что было или вкус отсутствует напрочь? – подумалось мне. – И к чему такая пёстрость в больнице?» Одним словом, её вид раздражал, если не сказать большего.
– Тебе нравится? – спросила она, прижимаясь ко мне на лестнице.
– Праздник какой‑то?
– Мне так захотелось. Не нравится? – всматривалась она в меня.
– Конечно, нравится, – повёл я её на этаж.
– Для тебя, для себя… Могу я одеться?
Мы шли по коридору, и в чувстве неловкости я находил положительные моменты. Было приятно, что для меня кто‑то одевается, пусть и не лучшим образом. Кто‑то ждёт меня, пусть и не мой идеал.
То, что идёт к нам само собой – от бога.
Вечер мы провели у Залины. Ира с Залиной потягивали пиво и курили лёгкие сигареты. Временами заглядывали девочки с соседних палат. Поводом служили просьбы ниток, сигарет, чая. Такое необъяснимое и вместе с тем понятное женское любопытство.
Ира присаживалась ко мне на колени и прижималась щекой к моей щеке, при этом произнося: «Уф‑уф‑уф!.. Ух‑ух‑ух!..» Как мать прижимается к ребёнку: полная приязнь, удовольствие присутствия.
Эту ночь я провёл с Ирой в первой палате. Довел её до слёз, нечаянно. В какой‑то момент заговорил о Марине. Иру это обидело. Она долго не могла успокоиться. Под дверью полночи слышались шорохи, будто ползали змеи.
– Какой ты жестокий, – говорила Ира сквозь слёзы. – Ты со мной, а говоришь про какую‑то Марину.
Я не понимал её слез? Ведь не говорил Ире, что люблю её. Ничего не обещал. Наша связь была её инициативой, я лишь поддался. А тут уже обиды.
Наутро я прокрался к себе в палату, пока уборщицы не вышли в коридор, и лёг досыпать. Амурные похождения приходилось делать при строжайшей конспирации, чтобы комар носа не подточил. Только дай повод – хлопот не оберёшься.
Днём я заглянул к Альбе. Он недовольно процедил сквозь зубы:
– Разберись со своими женщинами.
– С какими женщинами?
– С такими. Сколько их у тебя?
– Что ты несёшь? Говори нормально.
– Ася припёрлась около полуночи… Я уже спать укладывался, в трусах стоял, телевизор выключал. Она бухая кричит: «Пойдём, послушаем, чем они там занимаются».
– И что?
– Я послал её…
– И правильно сделал. Если она погнала, я тут причём? Я же не виноват, что тут, кроме туберкулёза, диагнозов хватает.
«Так вот какие шорохи я слышал под дверью. Это Ася подслушивала. Совсем с ума сошла».
Но Альба неспроста так язвил, его «жаба душила», вот и поносил при удобном случае.
Ещё Ася в ту же ночь в припадке ревности наломала немало дров.
В нашу палату вместо Калы положили молодого пацана по имени Аслан. Симпатичный, приятный, на первый взгляд, парень. Так вот, Ася стала приставать к Аслану, чтобы лечь с ним в постель до утра. При этом уверяла, что бояться ему нечего.
– Я разденусь, а ты нет, – говорила она.
Фокус состоял в том, что Тенгиз утром увидит эту картину, будет ревновать и, возможно, кусать локти.
Аслан тоже послал её куда подальше. И Ася ничего лучше не придумала, чем сесть под дверью первой палаты и пытаться подслушивать.
Рассказ Аслана подтвердил дед, и сомнения развеялись. Многочисленные свидетельства половины отделения говорили о том же. Я не ожидал такого. И не понимал, почему Ася, старше меня на шесть лет, бывшая несколько раз замужем и готовившаяся к очередной партии, имеющая детей и внука, так быстро и бессовестно сошла с ума?
Начался пьяный прессинг из‑за угла. Ася оказалась не из тех женщин, которые могут разумно развязать узел. Её хватало лишь на то, чтобы, напившись, звонить и выяснять отношения. Трезвая она не попадалась на глаза.
Как‑то мы с Ирой сидели на балконе. Сумеречная тишина воркованием горлиц баюкала сосновую рощу. Тёмной вуалью опускалась ночь. Вороньим криком нарушил тишину звонок мобильника.
– Тебе сейчас хорошо? – послышался пьяный обиженный голос Аси.
– Да, – ответил я, недолго думая.
– А мне плохо. Знаешь, как мне плохо?.. Я сейчас приду, – неожиданно сказала она.
– Не надо приходить, – отрезал я. – Ты пьяная. Завтра поговорим.
– Это Ася? – спросила Ира, сидя у меня на коленях.
– Да.
– Что она хочет?
– Ничего.
– Как ты мог с ней связаться?! Фу!.. – противно икнула Ира.
– Это было до тебя. И потом, она не бухала, когда была со мной. Я и сейчас поговорил бы с ней, если бы трезвая позвонила. Но нет же, напьётся и начинает приставать.
– Тебе её не жалко?
– А почему мне должно быть её жалко? Я жениться на ней не обещал. Сама виновата. На приключения потянуло. А теперь что? Как она себя повела? Взрослая женщина, должна понимать… А она концерты закатывает, как в студенческом общежитии.
– Я себя так никогда бы не повела, – сказала Ира с пафосом. – Даже если бы увидела тебя с кем‑то, виду бы не подала.
– Так поступают умные женщины. Ты такая?
– Да! А что?.. Должна же быть какая‑то гордость.
«Ну‑ну, посмотрим, – подумал я. – Поначалу все так говорят».
Ася не унималась, всё сильнее бесилась и плела интриги. Далее она дойдет до открытой подлости, а пока её испорченной фантазии хватало лишь на мелкие пакости.