Книга белой смерти
– Но лицо у вас какое‑то детское.
– А… Наверное.
Шана собиралась было еще что‑то сказать, но поморщилась и резко втянула воздух, так как Арав снова полил ей руки водой, смывая кровь. Натянув голубые латексные перчатки, он помог Шане перевязать содранные ладони широкими бинтами. Движения его были осторожные и точные. Шана делала все возможное, чтобы сохранить стойкий вид. Почему – она сама не знала.
– Готова поспорить, вас в магазине просят предъявить документы, – сказала Шана.
– Вообще‑то нет.
– О! Классно!
– Я… ну… не пью, – улыбнулся Арав.
– А. Что, запрещает ислам?
– Я не мусульманин. Мои родители индусы, а я по большей части… никто.
– Так почему же вы не пьете?
Арав молча пожал плечами. Хотя он закончил работу, перебинтовав Шане руки, все равно по‑прежнему продолжал их держать.
– Сам не знаю. Мне всегда казалось, что это не мое. В колледже я был занят учебой и у меня не оставалось времени набираться «студенческого опыта», напиваться и мочиться в горшок с цветком в вестибюле общежития.
– А почему вы не взяли религию своих родителей?
Резко отпустив перебинтованные руки Шаны, Арав отступил назад. Дело было сделано, и у него не было оснований задерживаться. Смущение тенью от облака пробежало у него по лицу.
– Да они, в общем‑то, не особенно религиозны. Для меня религия всегда была чем‑то красивым… но мне просто было нужно думать о другом. Да, кстати, я все закончил. Я имею в виду ваши руки.
– Спасибо. – Шана пошевелила пальцами. Бинты были воздушно‑тонкие и нисколько не мешали сжимать руки в кулаки. – А почему вы не в защитном костюме?
– Вы задаете много вопросов.
– Извините. Я нервничаю. И очень устала.
– Я вас прекрасно понимаю. Да, это защитные комбинезоны. – И, словно на исповеди, добавил: – Я не имею соответствующей подготовки.
– Но ведь для того чтобы находиться рядом с этими людьми, нужно быть в защитном костюме. – «И рядом со мной тоже, – вдруг дошло до нее. – Потому что, если Несси чем‑то заразилась, я ведь также могла заразиться». Шана забросила эту мысль подальше в море. – А этот ваш Робби, похоже, был сильно недоволен вами.
– Ну да, я сам виноват. Я не должен был приближаться к заболевшим – хотя не думаю, что это респираторное заболевание, так что нужно защищаться от крови и всего остального.
– А что насчет моей крови?
Арав поднял руки, по‑прежнему в перчатках.
– Это, конечно, не защитный комбинезон, но все же что‑то. – Он помахал пальцем.
– А почему вы подошли близко? Я имею в виду, без костюма?
– Мне показалось, вы в беде.
– Со мной все было в полном порядке.
– Определенно, с вами все было не в полном порядке.
Шана помолчала.
– Ну хорошо. Да, я была в беде.
– Ваша сестра – она выздоровеет.
– Вы не можете этого знать.
– Как я уже говорил, я не религиозен, – потупившись, сказал Арав. – Но мне нравятся легенды. И как раз есть одна легенда, верно? Давным‑давно жила принцесса Мира Баи[1]. Когда именно – я не помню. Скажем, четыреста лет назад. Но она не хотела быть принцессой и вместо этого стала бродячим… поэтом, как бы святой; она пела песни и читала стихи, обращенные к богам. Одно ее стихотворение запало мне в сердце. Оно звучит так: «О мой рассудок! Почитай подобные цветку лотоса ноги того, которого невозможно уничтожить. Все то, что ты видишь между землей и небом, когда‑нибудь исчезнет».
– Какая мерзость! – заморгала Шана.
– Что? Почему?
– Вы только что сказали, что все мы умрем. Я тревожусь за свою сестру, а вы пытаетесь меня утешить, заявляя, что все мы… исчезнем.
– Нет, я хотел сказать… – Арав смущенно кашлянул. Казалось, от стыда он готов залезть на стоящее рядом тюльпанное дерево и спрятаться в листве до тех пор, пока Шана не уйдет. – Ну хорошо, согласен, получилось некрасиво. Извините. Просто я… мне приятно думать, что мы вместе и все кончится хорошо, даже если это не так. И хотя я не очень‑то религиозен, индуизм принимает человека независимо от того, принимает ли тот его, и из этого, в частности, следует утверждение, что это не конец. Мы просто ходим кругами, возвращаясь на одно и то же место.
– Все равно получается какая‑то дрянь.
– Извините.
– Я сейчас пойду, поскольку мне что‑то не по себе.
– Да, пожалуй.
– У моей сестры дела плохи, да?
– Право… я не знаю, Шана. Извините.
– В таком случае вам не следовало говорить, что она выздоровеет.
С этими словами Шана развернулась и ушла.
* * *
И снова она шла позади толпы, возбужденная так, словно по всему ее телу суетились муравьи. Идущий шагах в двадцати полицейский Трэвис искоса поглядывал на нее, и ей требовалось все ее самообладание до последней унции, чтобы не показать ему непристойный жест. Вместо этого Шана достала телефон и снова попыталась дозвониться отцу.
Бип, бип, бип.
Тем временем впереди кретины из ЦКПЗ суетились вокруг парня в наушниках. Они раскрыли ему рот, словно кошелек, и работали внутри, переступая ногами, поскольку парень неумолимо продолжал идти вперед.
[1] Мира Баи (1498 или 1504–1546, 1547 или 1552) – индийская святая и поэтесса, виднейшая представительница кришнаитской поэзии в литературе хинди.
