Костяной лучник. Охотник на воргов

– Ну теперь то, округу опять очистили, кроме разведчиков да шатунов, они теперь по одному или тройками охотится станут. Но такую тройку я один высажу – очнулся от наступившей было дремы Пяст. Разговоры и планировка загоняли его в зевоту, и он, изо всех сил, следил, чтобы морда от зевоты не треснула.

– Воооот!!! И стай нет, и мужики пока целы все, и до снега времени не мало. Распорядись умно старейшина, я твоему решению доверюсь, да и остальные как скажешь сделают. Сами ж тебя и выбирали, как никак! – подытожил Арн.

Барг сидел и щурился, улыбаясь одними глазами – башковит филин, все просчитал, в голове обкатал, в итоге готовое на выбор выложил. Мол выбирай сам, тока выбирать то уже больше и нечего – лопай, что даю! Милостивы духи леса будут, доживет до седин – лучше главы деревни не сыскать будет. Мужики за такого хоть в огонь, хоть в воду, даже сейчас, когда этот филин идет охотников в лесу прикрывать, они подземный мир самого Чернобога штурмовать не побоятся, когда он с ними.

– Значит решено, готовимся – хлопнул ладонью по колену Барг.

– раз уж выпал шанс похозяйничать в своем лесу, милостью богов светлых и твоими Арн стараниями, то подготовимся так, чтобы к приходу новых тварей им не одной души не досталось. Рассказывай филин места своих последних побоищ, думаю теперь нам туда не в один конец дорога. Пяст, идешь к Ждану – завтра выдвигаетесь по заре с охотниками, охраните им ночевку в лесу. За пару заходов все, что от воргов осталось, должно быть в деревне. Ты Арн, высыпаешься так, чтоб из ушей лезло, я хочу, что бы через десяток дней ты с мужиками поохотил недобитков – неча им тут лазить. За дело орлики!

Барг вскочил, и пожелав на выходе доброй ночи Вире, бодро зашагал к мосткам. Казалось, жизнь закипела в старейшине, как будто не давили на него прожитые годы. Пяст шел за ним, как олененок за матерью, даже иногда на бег переходил, не успевая за широкими шагами.

Вира хихикнула, наблюдая эту картину, а затем навалилась всем весом и закрыла толстенную дубовую дверь в ладонь толщиной, а затем по очереди вложила три засова в проушины. И ее домик без окон погрузился в уютный свет маленькой масляной лампады.

– Эй ведьма, чуется мне, на ноги надо скорее, сможешь меня поскорее лечить.

По стенам бегали мягкие блики от дрожащего огонька лампы наполняя комнату теплотой. Вира скосила глаза в сторону комнаты, где лежал филин. Там была темень, да ему свет и не нужен. Она взглянула прямо в, светящиеся в темноте, оранжевые глаза:

– Чудо средство ему подавай! Что надо, то сделала, не спеши филин, швы все поразведешь на боку, и лечить я тебя буду сколько мне надо! Так что спи сейчас, завтра днем дрыхнуть не дам, а там поглядим…

С этими словами ведьма игриво сверкнула глазами и прикрыла занавеску в комнату Арна, а затем задула, пляшущий на фитильке лампы, огонек.

Утром Арн лежал на полянке с мягкой травой перед избушкой ведьмы. Она и правда не дала ему отсыпаться днем, выгнав на солнце. Из одежды ему выдали банные порты, обрезанные в шорты выше колена, и непонятного вида головной убор, голову с глазами прикрыть. Аргументировали все необходимостью подставить свои шрамы да синяки под солнечный свет, без которого организм восстанавливаться быстро не сможет. Проводив глазами охотников, которые с двумя филинами уходили в лес, к месту последнего побоища, он натянул причудливую шапку на глаза и постарался расслабить все мышцы. Легкие наполнял сухой и сладковатый воздух, насыщенный ароматом луговых трав. В зеленом ковре старательно музицировало целое войско кузнечиков и прочей живности, а со стороны кузни, легкий ветерок приносил терпкий но приятный аромат окалины.

Арн, с блаженством ощутил как солнечные лучи разливают тепло по всему его телу, а в места ушибов и шрамов приходит приятный зуд, когда хочется остервенело драть ногтями синяки, чтобы они быстрее расходились.

Из под шапки он начал разглядывать крышу избушки. Это была единственная жилая хата стоявшая на земле и представляла из себя целую крепость. Ведьма наотрез отказалась жить в хате на дереве, мол, для врачевания и ремесла ведарского, такая хата не пригодна. Разговоры, о том, что старая травница справлялась, умная девочка пресекла на корню железными аргументами. Втолковала в итоге всем, что лечить одними настойками дело малое, да и вообще, много трав дивных в наших лесах, да зелий чудесных в книге ведарской, которые никто готовить и не пытался, ибо условий нет.

Лекаркой, к слову, Вира была отменной, что говориться – боги к месту поставили! Во все напитки, что в деревне варили, она травок подмешивала, после этого народ хворать простудами меньше начал. Бабам нашим, грибочки какие то указала, в еду мешать, чтоб животом семья не мучилась никогда. Мужики наши, те на руках носить готовы были за варево, после которого похмелье, как рукой снимало. Вообще дар был у девы этой видать, как иначе объяснить, что и костоправить она научилась и жилы лечить, раны сводить даже могла без ниток и иголок. Книгу толстенную кожаную старая ведьма ее читать научила, да тут одной книги мало, чувствовать надо, а она видать и чуяла нутром как надо.

Избу соорудили, чтобы ворги с год до нашей чудо ведарки добраться не смогли – стены с бревен в два обхвата, дверь в ладонь толщиной, крышу из цельных бревен делали, чтоб никакими когтями не продрать. Домик хоть и не большой, на две комнатушки, да только стены в землю на сем локтей уходят, так что погреб по размеру дома получился, даже пол в погребе чурбаками умастили, для тепла, да и подкоп лесных бестий исключить.

В избе этой Вира целую здравницу устроила, комнатку одну под тяжелых больных оставила, которым уход постоянный надобен. Весь подпол, со временем травами да мазями оброс на все случаи жизни. Она и роды примет, и рану охотнику утянет, хвори все вытравит из тела и детишкам и взрослым.

Так что, даже жены мужиков своих не ревновали, когда те домой чашку обычную вырежут, а для Виры в подарок резьбой украсят, да ручечку из оленьего рога резную приладят. Бабы и сам к ней с мужьями отправляли или сами несли, то вкусность какую, то настоечку на ягодах лесных редких…

И сейчас, Арн перевел взгляд с толстенных бревен сруба без окон, на крышу, где, двигающаяся плавно как кошка, Вира переворачивала, сушащиеся на солнцепеке, пучки трав. Ненадолго он залюбовался, и, надо признать, было на что. При виде ведьмы, у любого нормального мужика сердце начинало гонять кровь с повышенной скоростью, с точки зрения женской красоты, она была, что то вроде, природного самородка. Охотники, уже давно перекалечили друг друга ради такой девки, не будь она ведьмой.

Во первых, ведьме муж не положен, испокон веков так поконом положено, во вторых, побаивались они Виру, мало того что ведьма‑колдунья, да еще и норовом крута деваха.

До нее почти все ведьмы наши были травницами, ведали лечением. Вот и наставница виры, была такой. Девочку приютила, когда она, после нападения ворга, сироткой осталась. Травничать у девчушки сразу получилось, чуть ли не лучше наставницы, и судьба ее была предрешена. Научила она девчушку паре рецептов, да книгу читать научила.

Книга эта со стародавних времен в деревне хранится, выкупили ее еще в городе Тернь, когда обозы хаживали. Выкупили у столичного лекаря, прибывшего в город. Продавать он ее нипочем не желал, так как было это издание особо ценное и содержало на любую хворь рецепт и лекарственный и магический. Охотники тогда не поскупились, да и соседи помогли, потому как, читать обученная, лекарка у охотников была и соседям помогала. От кучи ценной пушнины из дикого леса, считавшейся бесценной по всей империи, он вспомнил, что и так почти всю ее наизусть знает, а, после того, как рудокопы пару камушков цветных подбросили, вообще вспомнил, что кучу места занимает и жить ему мешает.