Костяной лучник. Охотник на воргов

Вира выбегала из дома с отступлением темноты, еще до рассвета, и подобно лесной лани неслась багом через лес без остановок, чтобы добраться до нужных трав или кореньев. Она лишь изредка переходила с бега на шаг и, только добравшись до места быстро расправлялась с кусочком вареного мяса, завернутого в листья трав, и сразу же принималась за работу. Быстро закончив, она подтягивала лямки и утяжки своего располневшего рюкзака и, так же ветром, бежала обратно.

Арн знал это, потому, что неоднократно бегал за ней в лес, не выдавая своего присутствия, боялся что Вира увлечется, и придётся отбивать девушку от проклятущих воргов. Поняв, насколько хороша в лесу эта быстроногая чертовка, он стал только караулить ее в лесу вечером, на случай если она припоздниться.

Несколько раз ведьма действительно могла не вернуться… однажды она забежала слишком далеко, а один раз увлеклась, найдя целый кладезь редких целебных корешков и проковырялась слишком долго, а рюкзак оказался слишком тяжёлым.

Как всегда, дикий лес не простил оплошность, и ворги уже тропили ее след с наступлением сумерек. И оба раза Арн, прятавшийся в кроне и поджидающий ведьму, отстреливал тварей, как ему казалось, не выдав своего присутствия.

Он считал, пусть лучше рассчитывает только на свои силы и думает, что ее спасли быстрые ноги и счастливый случай, и не показывался ей на глаза.

Она думала, что раз хочет оставаться ее тайным спасителем, то пусть остается. И делала вид, что ни разу не замечала его оранжевых глаз в предзакатном сумраке в кронах деревьев, не слышала свиста его стрел и не долетали до ее уха предсмертные визги, гнавших ее воргов.

– Раз ты уже почти здоровый, то начинай мне помогать. Тебе сейчас полезны легкие нагрузки.

– Я, признаться, не уверен, что это те самые нагрузки…

– А ты не переживай, и нос в сторону леса не поворачивай. Почти здоровый, это не выздоровевший, так что нагрузки будут тебе разные. А пока тащи связки бадана, их надо вон на тех веревках развешивать.

Ночью ее рука опять легла на его толстую шею, не давая подняться и прижимая к душистой подушке из ароматного сена.

– А ну не выкрутасничай ночной котяра, я тебе двигаться разрешила, а не надрываться!

– Хорошо, буду только двигаться – полушепотом пробасил филин и, не поднимаясь, подвигал тазом вправо влево…

Вира застонала, закусив пухлую губку, затем нагнулась и впилась поцелуем в его губы. Она начала плавно, но напористо двигаться когда его горячие ладони легли ей на грудь. Вира сдерживала как могла волну удовольствия, чтобы дождаться его, а, когда почувствовала, как напряглись все его мышцы, а внутри стало жарко, не сдержав стона блаженства, выгнулась дугой и затем, вздрагивая всем телом, упала на его широкую грудь.

– Все, понял? – все еще задыхаясь, прошептала Вира – полезешь ко мне четвертый раз, опою тебя сонной настойкой, животное неугомонное!

Он повернулся на бок и, молча, сгреб ее в объятия, поцеловав в нос и прижал поплотнее. Ведьма‑ колдунья, которой восхищалась, но и побаивалась вся деревня, довольно поворочалась и засопела как маленький лисенок, улыбаясь уголками губ во сне.

Об их связи никто даже не догадывался, за исключением бывшего старшего охотника, а ныне старосты, Барга. Он частенько маялся бессонницей и бродил по мосткам рядом со своей хатой, бывшей ближайшей к избушке ведьмы. А слуху старого охотника могли позавидовать летучие мыши, разве что крутить ушами как заяц не умел.

Барг держал язык за зубами и молча радовался за них, потому как несправедливость распределения семейного счастья его расстраивала. Ведьме муж был вообще не положен, да и боялись ее мужики – и норовом крута, и волшбой владеет. А филинам жен назначали, ибо мало какая девка хотела мужа, которого скорее всего ворги пожрут не сегодня так завтра. Арна еще и девки побаивались – нелюдимый, больше в лесу чем в деревне, что за характер поди узнай, а, судя по ручищам да фигуре, медведя задавит не употеет. Вдруг обнимет и силу не рассчитает, аль осерчает на что, да подзатыльник сдаст, так поди кости все и переломает.

Поэтому когда ночью мимо, стоящего на мостке рядом с хатой и слушающего звуки спящей деревни, Барга беззвучно проскальзывала тень огромного филина или долетел со стороны ведьминой избушки еле слышимый звук, он лишь ехидно улыбался.

– Любитесь дети, на вас вся деревня держится, а счастья вам, кроме как друг в друге, нигде не найти, так что любитесь…

И, вдохнув в грудь аромат лесного воздуха, старейшина направился в свою хатку, чтобы попытаться уснуть – завтра, как всегда, много дел!

 

ГЛАВА 8

 

Дни стали потихоньку становится короче, но до конца лета было еще далеко. С момента, как Арн перебил последнюю стаю лесных демонов, луна успела переродится всего раз.

Западные стаи не спешили возвращаться на освободившуюся от их более сильных сородичей территорию. Что лишний раз подтверждало крайнюю разумность проклятых тварей.

От воргов в охотничьих угодьях деревни остались жалкие остатки. В основном молодые разведчики, бегавшие отдельно от своих стай. Сейчас они бегали по одному, занимаясь тем, что охотились для собственного прокорму, и, как от лесного пожара, старались держаться подальше от страшного филина, искавшего их в лесу.

Единственную группу из пяти тварей, одного серебряного хвоста и четверки молодых, Арн пригвоздил к земле уже на третью ночь, после того, как за хорошее поведение был выпущен ведьмой на свободу.

Последнее же время он гонял по всему дикому лесу одиночек, которые, видимо разуверившись в своей смертоносности, щемились от него с повышенным старанием.

И сейчас, перебив пару простых одиночек, он охотился на серебряного хвоста, который чуть не пожрал охотников, которые слишком рано перед восходом вошли в лес на проверку силков. Тварь явно вознамерилась мстить людям за изведенных сородичей, однако, крайне рьяно и успешно избегала встречи с главным обидчиком.

Филин, забросив попытки выследить зверя, перешел к ловле на живца.

– Месть местью, но жрать то тебе мразь надо. На вялых лапах много не на мстишь. Показывай свою хитрую морду! – беззвучно шевеля губами проговаривал Арн, сидя в кроне огромного дуба.

Дуб стоял отдельно от стены леса. Уж неведомо какой зверь или птица притащили сюда, пару веков назад, его желудь, но, в отсутствии соперников на солнце и земельных соках, вымахал он в настоящего гиганта.

И сейчас Арн сидел на одном из нижних его суков, укрытый листьями и усиленно вглядывался, вслушивался, внюхивался.

Рядом с дубом проходила тропа, весьма утоптанная и хорошо различаемая, для наших диких мест, такая считается прям имперским трактом. И ведет она от самой деревни через пролески и лесные поляны к дальним лугам, на которых раньше располагался поселок землепашцев.