Коварный брамин из Ассама. Гибель империи. Реванш Янеса
– А ты его узнаешь?
– Ручаюсь.
– Я, впрочем, тоже. Подлец от нас не ускользнет.
Янес закурил. Увидев большой камень, скорее всего выпавший из свода, он присел на него, в нетерпении постукивая по полу каблуком. Шикари, Тремаль‑Наик и Каммамури, как подобает истинным индийцам, сохраняли спокойствие. Они никуда не спешили, не говоря уже о крысолове, привыкшем караулить добычу, часами сидя в темноте у сточных колодцев.
Португалец не сводил глаз со стрелок золотого хронометра, считая секунды. Он что‑то бормотал себе под нос и дымил как паровоз: дым его папирос уже затмевал свет фонарей. Время, отпущенное париям, подходило к концу, когда тот же голос произнес в темноте:
– Мои люди решились.
– Ну наконец‑то! – воскликнул Янес, выкидывая окурок и берясь за карабин. – И что же вы решили?
– Сдаться махарадже, если тот поклянется не стрелять в нас и не топить в черной реке.
– Прежде всего говори, сколько вас?
– Тридцать пять человек.
– И все вы – парии?
– Да, махараджа.
– Я обещаю пощадить вас. Стройтесь в ряд и выходите на свет по одному. Мысли о побеге лучше сразу выкиньте из головы. Нас много, и мы прекрасно вооружены, можем перестрелять всех до единого. Кстати, чем вы добываете себе пропитание?
– Мы бедные охотники на крокодилов. Ловим их в лагуне Монор, она кишмя кишит этими тварями.
– Хорошо. А теперь выходите по одному и держите оружие в поднятых руках.
Португалец обернулся к Тремаль‑Наику и Каммамури:
– Считайте тщательно. Нутром чую, их не тридцать пять, а тридцать шесть. Трое шикари направо, трое налево, фонари поднять. Карабины отложите, возьмите пистолеты.
– Будьте начеку, – поддержал его Тремаль‑Наик.
Тот же голос крикнул из темноты:
– Не стреляйте! Мы выходим!
В полутьме зашевелилась какая‑то тень, и на свет вышел молодой индиец, тощий, как спичка. Его бедра были обмотаны тряпкой неопределенного цвета; от него несло мускусом. В поднятой правой руке он держал тяжелый нож с квадратным лезвием, какими пользуются охотники на крокодилов и гавиалов[1]. Юноша бросил оружие к ногам Янеса. Нож, как видно из чистой стали, зазвенел, подпрыгивая на камнях.
– Проходи, – махнул рукой португалец, пристально взглянув незнакомцу в лицо. – Если тебе дорога жизнь, не задерживайся в клоаках.
Пария низко поклонился и торопливо побрел прочь.
Из темноты вышел второй, затем третий, четвертый… У одних были древние пистолеты, которые они, прежде чем бросить, разряжали в воздух. У остальных – ножи разных форм и размеров. Почти все люди были молодыми и тощими, что несколько удивило Янеса, знавшего, до чего индийцы, в отличие от бирманцев или араканцев, лакомы до крокодильих хвостов.
– Я последний, – произнес заросший бородой старик, выглядевший предводителем этой странной артели. – Больше никого не осталось.
Но Янес остановил его и спросил, наведя пистолет:
– А ты не врешь?
– Нет, раджа. Клянусь всеми ракшасами Брахмы!
– Оставь в покое демонов. Говори, сколько вас было?
– Мы уже сказали.
– Значит, один не вышел?
– Ваше высочество, повторяю, я – последний.
– Однако вас вышло тридцать четыре, а не тридцати пять.
– Вы обсчитались, – совершенно спокойно ответил пария.
– Нет, вышло только тридцать четыре человека, – подтвердил Тремаль‑Наик. – Считали даже шикари.
– Тогда не знаю. Наверное, вы все ошиблись.
– Каммамури, сторожи его, – велел Янес. – А мы с Тремаль‑Наиком наведаемся в их логово. Похоже, негодяи держат нас за дураков. При малейшей угрозе стреляйте и не жалейте патронов. Крысолов, показывай дорогу.
– Слушаюсь, ваше высочество.
– Если человек не посмел выйти, значит совесть у него нечиста, – заметил Тремаль‑Наик.
– И отягощена ядом, – добавил португалец. – На сей раз он от нас не уйдет.
Дождавшись, пока Каммамури свяжет не оказавшего сопротивления парию, Янес с Тремаль‑Наиком двинулись за стариком, держа фонари повыше, чтобы хоть немного разогнать столь удобную для засады тьму. Вскоре они очутились перед широким полукруглым проемом, в который без помех прошел бы слон.
– Это последнее убежище в туннеле? – спросил Янес.
– Да, ваше высочество.
– Что ж, давайте проверим, не забыл ли кто оттуда выйти.
Португалец вошел внутрь и очутился в круглом помещении, в стенах которого зияло множество дыр, а пол был засыпан песком. Там действительно могли бы поместиться пятьдесят человек, причем с комфортом.
– Отличный погреб, получше дворцовых, – усмехнулся Янес. – В этом прохладном песке даже пиво неплохо хранилось бы месяцами.
– Кому нужно вонючее пиво, дружище? – возразил Тремаль‑Наик. – Здесь смердит крокодилами.
– А я, кажется, почти привык к этому запаху. Ага! Вижу кучу ветхих ковров, под ними вполне может прятаться человек.
– И не один. Нашим париям недостаточно оказалось сухого песка, им ковры подавай.
Крысолов огляделся, прислушиваясь. Потом поставил лампу на пол и принялся по одному стаскивать ковры вниз. Дырявые и пропахшие мускусом, они явно вышли не из‑под ткацких станков Пенджаба или Кашмира.
– Давай, давай, – подбодрил старика Янес. – Наши пистолеты наготове.
Крысолов продолжал расшвыривать в разные стороны коврики и какие‑то тряпки, сопя, вытирая пот и то и дело отскакивая, словно опасаясь, что из‑под очередного половика выскочит ядовитая кобра или огромный питон. Когда на полу осталось всего несколько ковров, под ними обнаружилась подозрительная выпуклость.
– Ваше высочество, человек, которого вы ищете, здесь. Я слышу его дыхание.
[1] Гавиалы – вид крупных пресмыкающихся из отряда крокодилов; в длину достигают до 5,5 метра.
