Коварный брамин из Ассама. Гибель империи. Реванш Янеса

– Вы ошибаетесь на их счет, сахиб.

– Парию видно издалека. Физиономии твоих товарищей не похожи на лица индийцев даже низших каст вроде шудр. Я уже давно управляю Индией и научился различать ее народы и сословия. Повторяю, никакой брамин не прикоснулся бы к еде в присутствии парии, он лучше бы с голоду помер. Что ты на это скажешь?

– Те люди из клоак не были париями, – ответил пленник, продолжая сверлить Янеса взглядом.

– Закрой глаза или смотри в пол, – велел несколько встревоженный португалец. – Если надеешься меня загипнотизировать, заставить снять с тебя цепи и с почетом проводить за ворота, выброси эти мысли из головы.

Брамин пожал плечами и, закусив губу, отвел глаза. Ему явно не понравилось, что махараджа понял, какой силой обладает его взгляд.

– Давай, давай, Янес, – подбодрил португальца Тремаль‑Наик, раскуривая кальян. – Посмотрим, как долго ему удастся водить нас за нос.

– По‑моему, без Каммамури мы ничего не узнаем. А впрочем, можно попробовать. Отвяжите негодяя и отведите туда, где лежит его жертва.

– Какая жертва? – улыбнулся брамин с невинным видом.

– Да я его сейчас пристукну бутылкой из‑под пива! – взревел маратха.

– А что потом, мой бравый Каммамури? Прощай, тайна? Нет, этот человек должен признаться во всем, и об этом придется позаботиться именно тебе.

– Я был еще очень молод, господин Янес, но прекрасно помню, как мои соотечественники поступали с английскими шпионами. Никто из них не сумел устоять. Вот и наш разбойник, неизвестно откуда взявшийся, тоже заговорит. Мне нужен подвал и парочка марабу.

– В моем дворце полным‑полно подвалов. У тебя глаза разбегутся от богатого выбора.

Брамин дал себя развязать. Впервые с момента поимки он выглядел не вполне уверенно, его смуглое лицо исказила болезненная гримаса. Пленника схватили за руки и притащили в зал, где под присмотром раджпутов спал вечным сном первый министр.

Яд продолжал действовать. Широко распахнутые и налитые кровью глаза несчастного, казалось, вот‑вот выскочат из орбит. Черты лица сильно заострились, хотя цвет его оставался вполне свежим.

– Это ты его отравил. – Янес схватил брамина за шею и заставил его нагнуться над телом. – Так действует яд бис‑кобры. Я и не знал, что эти уродливые ящерицы дают столь опасный яд.

– Но кто же подсунул его жертве? Вам стоило бы поискать настоящего преступника, вместо того чтобы обвинять меня. И с чего вы вообще взяли, будто бис‑кобры ядовиты?

– У нас имеется отличное доказательство. – Тремаль‑Наик подошел к столику, на котором еще стояла бутылка с оранжадом, взял ее и двинулся к пленнику, пытавшемуся сохранять спокойствие. – Хочешь попробовать? Но будь осторожен, в напитке яд бис‑кобры.

– Который, по‑вашему, добавил туда я?

– Разумеется! – воскликнул Янес. – Кое‑кто видел, как ты его наливал.

– И кто же?

– Не важно. Главное, мы сами это знаем.

– Так говорите, в бутылке яд?

– Который убил этого несчастного.

– Кто вам это сказал?

– Мои министры.

– Они ошиблись. Нет здесь никакого яда.

С этими словами пленник вырвал бутылку из руки Тремаль‑Наика и поднес к губам. Но Янес с Каммамури успели ему помешать.

– Без шуток, парень. – Португалец грохнул бутылку об пол. – Хватит с меня мертвецов. Новый тут совсем не нужен.

– Я бы доказал вам, что в бутылке нет яда, – ответил брамин. – Выпив жидкость, я стал бы здоровее, чем сегодня.

– Значит, ты – заклинатель змей, а не брамин, – отрезал Янес. – Всем известно, что на беде змеиный яд не действует. Разве у тебя под одеждой не сидела опаснейшая змея, одна из самых ядовитых на свете?

– Она, должно быть, сама туда заползла.

– Янес, ты зря сотрясаешь воздух, – сказал Тремаль‑Наик. – Этот тип сильнее, чем мы думали. И если его действительно нанял безумный пропойца Синдхия, он не ошибся в своем выборе. Негодяй чем‑то напоминает мне грека, бывшего правой рукой Синдхии. Заставил он тогда нас попотеть и здесь, и на Борнео. Помнишь храбреца Теотокриса?

– Еще бы! Отлично помню, как он лопнул, точно лягушка, нажравшаяся табаку. Надо отдать должное Синдхии. Умеет принц выбирать себе подельников. И что теперь?

– Приказывай. Мы готовы на все.

– Пусть маратха выберет подходящий подвал и отведет туда пленника. На всякий случай приставьте к нему шикари и одного мастифа. Каммамури, ты обязан вырвать признание у этого лжебрамина.

– Все будет исполнено, господин Янес, – ответил индиец.

– Дозвольте и мне поучаствовать, ваше высочество, – предложил крысолов. – Я неплохо разбираюсь в крысах.

Португалец подозрительно посмотрел на старика и сказал:

– Учти, я не хочу, чтобы пленник умер.

– Он проживет еще долго, уверяю вас, господин Янес, – усмехнулся маратха. – Обещаю не причинять слишком большого вреда его здоровью.

– Возьмите с собой шикари.

– К чему они нам? От нас подлец не уйдет. Верно, крысолов?

– Верно.

– Однако я должен еще кое о чем вас предупредить.

– О чем же, господин Янес?

– Не смотрите ему в глаза.

– Мы будем сидеть в темноте, а пленник – под лампой. Я тоже заметил притягательную силу его глаз, но если он надеется усыпить нас, то зря. Да и цепи с него никто снимать не собирается.

Каммамури взял у раджпутов, охранявших тело, лампы и ушел искать подвал, где можно без помех вырвать у отравителя признание. Крысолов повел пленника. Последний даже не пытался сопротивляться.

Янес и Тремаль‑Наик обсудили с подошедшими придворными предстоящие похороны, которые планировались очень пышными, ведь хоронили первого министра. После чего они вернулись в кабинет, двери которого неусыпно охраняли шикари.

Оба друга были встревожены. Не успели они присесть к столу и выпить по стакану пива, как дверь детской раскрылась и на пороге появилась Сурама. Ее длинные, спускавшиеся едва не до пят распущенные волосы, казалось, окутывали ее шелковым покрывалом. Широко распахнутые глаза неотрывно смотрели в одну точку.