Красная карма

Затем он продолжил осмотр тела и заметил в углах губ какие‑то белые волокна; у него не было с собой нужных инструментов, чтобы извлечь их, но он попросит заняться этим одного из коллег. С трудом разомкнув челюсти жертвы, он обнаружил во рту точно такие же. Итак, не нужно быть комиссаром Мегрэ, чтобы догадаться: женщину сперва придушили, заткнув ей рот какой‑то скрученной тряпкой или махровым полотенцем. К тому же челюсть была вывернута, она болталась под кожей, отделенная от черепной коробки. Среди окровавленных простынь он обнаружил полотенце. И представил себе картину преступления: мужчина будит свою жертву среди ночи стуком в дверь. Как ни странно, она ему открывает – на косяке нет следов взлома. Он ее вырубает, находит в ванной полотенце и душит, перед тем как приступить к своему жуткому ритуалу.

Мерш стащил с рук пластиковые пакеты и сунул полотенце в один из них. Эрве сидел в другой комнате, на диванчике, согнувшись в три погибели и засунув руки в карманы куртки так глубоко, что те грозили лопнуть по швам.

– Что будем делать? – спросил он.

– Ты – ничего. Я – свою работу. – Помолчав, Мерш спросил: – Что ты знаешь об этой девушке?

– Это… приятельница…

– И давно вы знакомы?

– Да всего‑то пару недель. Встретились на баррикадах.

– Что ты можешь мне о ней рассказать?

– Мы… ладили. Часто встречались… Говорили… о политике.

– Ты с ней спал?

Эрве гневно взглянул на него. Мерш улыбнулся. Его младший братишка был сейчас вконец раздавлен. Еще бы: доселе он воображал, что все женщины – мадонны, а он – рыцарь на белом коне.

– Как ее звали?

– Сюзанна… Сюзанна Жирардон.

– Возраст?

– Точно не знаю… Года двадцать два – двадцать три…

– Я так понимаю, она интересовалась политикой?

– Очень.

– Предпочтения?

– Скорее всего, маоистка.

– Любовник у нее был?

– Нет… не думаю… Она ненавидела существующий строй. Вечно разжигала страсти в Сорбонне.

– Парижанка?

– Нет, она из Нима. Ее родители – банкиры.

– Ты знаком с ее дружками‑подружками?

Его брат дернулся, и Мерш, который был чувствителен к дрожи, как хорошо смазанный курок, почувствовал это.

– Я знаю двух ее близких подруг.

– Как зовут?

– Сесиль Бисилиа и Николь Бернар.

– Прекрасно, мы с ними повидаемся.

– Мы с тобой вместе?

Мерш сжал его плечо и с улыбкой сказал:

– Слушай меня внимательно. Есть все шансы, что мне доверят это расследование, понимаешь? А я – сыщик, который в данный момент занимается деятельностью маоистов или дежурит в кабачках Сорбонны. Поэтому мне нужен ты. Тот факт, что я твой брат, поможет тамошним студентам забыть о моей работе. И закрыть глаза на мое удостоверение.

– Так ты не сообщишь им, что Сюзанна погибла?

– Я должен это обдумать. А сейчас тело нужно отправить в ИСМ.

– ИСМ?

– Не волнуйся, это не новая политическая группа, а попросту Институт судебной медицины. Если короче – морг.

Эрве покорно кивнул. Мерш не видел брата с самого начала событий. Вполне вероятно, что тот швырнул несколько булыжников в его коллег‑полицейских, но, вообще‑то, парень был слишком умен и эрудирован, чтобы заразиться всеми этими новомодными убеждениями.

– Давай‑ка пойдем в то кафе, откуда ты мне звонил, раз оно рядом, – объявил Мерш. – Я хочу связаться с нашими ребятами. А потом постараемся переварить все это.

Эрве снова кивнул. Казалось, он еще не вышел из ступора, в который его повергло это чудовищное убийство. Мерш снова подумал о девушке в соседней комнате. Да, было из‑за чего оцепенеть…

Он и сам еще не осознал всей тяжести случившегося. Как такое дикое преступление могло произойти в Париже?! И вдобавок в разгар всей этой политической неразберихи… А он‑то воображал, будто подобные зверства после мировой войны стали немыслимыми… Разве что это дело рук какого‑то безумца?

Но главное, его потрясла невообразимая жестокость, попрание всех норм, которыми руководствуется человечество; как подобная дикость могла вообще зародиться в человеческом мозгу?! Может, убийца и впрямь потерял рассудок?

– Ладно, пошли… Andiamo[1], – сказал Мерш, стараясь, чтобы его голос прозвучал беззаботно; увы, он скорее походил на последний хрип висельника.

Эрве Жуандо и Жан‑Луи Мерш были не просто двумя разными людьми – они не имели ничего общего ни внешне, ни внутренне. Во‑первых, они родились от разных отцов. Таинственному «волшебному сыщику» – родителю Жан‑Луи – наследовал еще более таинственный отец Эрве. Их мать так и не пожелала сообщить об этом последнем хоть что‑нибудь; его имя, его внешность – все пролетело через ее жизнь мгновенно, подобно выпаду шпаги.

Но главная загадка состояла в следующем: каким образом Симона Валан, верующая и богобоязненная, истово помогавшая всем окружающим, ухитрилась родить двоих столь разных сыновей, ни дня не прожив с их отцами? Правда, эти загадочные отцы официально признали своих отпрысков, но оба мальчика выросли при матери, скрываемые, как две постыдные болезни.

Мерш уже находился в пансионе, когда его известили о рождении младшего брата. Ничего себе! Время от времени он встречался с этим «клопом», который быстро подрастал и жадно читал книги. Интеллектуал, видите ли! Сам Мерш ненадолго задержался в школе. Братья, которых разделяли двенадцать лет, встречались редко: мать не спешила знакомить их поближе.

[1] Пойдем (ит.).