Красноармеец. Одержимый

Глава 6

 

Как заводили трофеи в гавань, я уже не видел, очнулся в другом месте. Почему‑то в военно‑морском госпитале, а не в армейском.

Надо сказать, очнулся легко, как будто после долгого сна. Рядом сиделка, лет сорока на вид, в костюме сестры милосердия. Она сразу проверила меня и убежала за врачом. Два врача меня осматривали и опрашивали, сообщили, что пулю из плеча уже вынули, разворотили конечно же, но сказали заживёт. Конечно, заживёт, сам и излечу. Ещё на другие раны швы наложили. А так меньше суток я без сознания. Вечер уже, снаружи темно. Сегодня утром привёл трофеи, их в порту к пирсам поставили, чтобы все любопытные могли изучить со стороны. Там работали офицеры штаба Тихоокеанского флота. А японцев собрали и вполне торжественно похоронили, недавно закончили. Ну и я стал самым знаменитым офицером в Порт‑Артуре, как и думал. В общем, состояние так себе, голова кружится, но в принципе нормально. Пить хотелось, напоили и накормили кашей, моё состояние вполне стабильно, разрешили посещения. Первым был штабс‑капитан Иволгин. Светясь радостью, тот сообщил, что документы на дом в столице оформлены как надо, у нотариуса. Как буду в столице, переоформлю. Граф уже телеграфировал домой, что дом теперь их семье не принадлежит. Там будет их слуга следить за особняком, и, когда я прибуду, официально, как и положено, передадут мой выигрыш. Ну и вернул мои тридцать тысяч. Мы немного пообщались, когда прибыли два офицера из штаба флота, один капитан первого ранга, второй второго ранга. Вот и стали вести опрос, попросив поминутно описывать сам захват миноносцев. Причём они мне сообщили, что я действовал по приказу адмирала Алексеева, о чём был оформлен приказ, ему уже дали ход. Хитрые какие, приказ написали, если бы ничего не получилось, порвали бы, а раз вышло, наместник на коне. Уже телеграфировали в столицу, самому императору, о таком событии, так что мне стоит ждать благодарностей от Николая. Описали всё в лучших тонах, поэтому посоветовали подтвердить, что я действовал по приказу Алексеева. Согласился, куда деваться? Да и не стоит мне это ничего.

Два часа мурыжили, но распрощались, и я вскоре уснул, устал. А там дальше закрутилось. Две недели я лежал в госпитале, плечо восстанавливал всеми силами, работая опцией лечения. Шикарный опыт получил, видел свои ошибки и исправлял, так что заживлю быстро, врачи дивились, конечно, но не сильно, бывает такое. Ещё говорят – как на собаке заживает. Надо сказать, за эти две недели я был изрядно осыпан милостями. Правило, кто захватил, тот и принимает командование кораблём, не изменили, оно вписано в устав военно‑морского флота несколько веков назад и не изменено до сих пор, хотя об абордажах забыли. Тут же один человек взял не один, а два боевых корабля. Такого и не упомнит никто. За границей это тоже не слабо обсуждали. Да, всего лишь миноносцы, но эскадренные и довольно скоростные. Хорошее приобретение нашему флоту. Со мной же возникла заминка по той причине, что устав касался моряков, а я из пехоты. Это вообще другой род войск. Как всё обдумали и поступили в столице? Первое: за захват вражеского корабля «Оборо» прапорщик Иванов возводится в наследуемое дворянское достоинство, с изменением фамилии на Ивановского. Также награждается Золотым оружием, с надписью «За храбрость», и возводится в чин мичмана, с переводом его в Морской Корпус с внесением в списки офицеров. Далее, за захват «Ниджи» дворянин, мичман Ивановский, как военный моряк, согласно своду правил, принимает командование над захваченным кораблём с присвоением чина лейтенанта. А также за храбрость при захвате корабля, с ранениями в бою, награждается орденом Святого Георгия четвертой степени. Я стал первым награждённым на этой войне этим орденом, что тоже войдёт в историю. Обычно Георгиевский комитет рассматривает заявки довольно долго, а тут за считанные дни. То есть я уже числюсь в списках награждённых, могу заказать у ювелира выделку себе ордена.

Много дали? А вы идите, захватите два вражеских корабля, повторите это, тогда и будете говорить, что слишком осыпали наградами. Были и такие, мне Иволгин, что раза три приходил, так, поболтать, рассказывал об этом. Кстати, мы теперь одного звания. Ко мне вообще паломничество устроили, от купцов были, что из уважения ко мне за свой счёт снарядили меня полностью, форму заказали, оплатили материал и работу портного, награды тоже они заказали, кортик, как Золотое оружие, с клюквой ордена Святой Анны четвертой степени. Действительно полностью снарядили. Разный люд был, дворяне тоже. Чаще прибегал мичман Волков, мой старпом.

Да, «Ниджи» теперь мой боевой корабль, всё так, как я и предполагал, меня всё же поставили командовать боевым кораблём, одним из трофеев, причём как хитро вывернули, с первым я ещё не моряк, а со вторым уже, да ещё провели дважды в повышении чина. Мичман сначала, и сразу в лейтенанты, что соответствовало званию для капитана такого корабля. Что по названиям, они остались прежними, таковы правила русского флота. У нас в эскадре есть броненосец «Ретвизан», его недавно торпедировали, так вот, назван в честь шведского линейного корабля, захваченного когда‑то давно, и это название потом носили ещё несколько русских тяжёлых кораблей. Так что ещё два трофейных названия в будущем будут носить военные корабли, когда эти трофеи спишут или они погибнут. Правила такие, Волков пояснил, я не знал. Ещё был адъютант адмирала Алексеева. Тот доволен всем был и сообщил, что мне дали всё, что я честно заслужил, но и отработать придётся. В смысле, после войны поеду в столицу, в единственное в стране морское училище. А то лейтенант, военный моряк, а ничего не знаю. Подтвердил это решение. Меня тут поднатаскают, а учиться в столице буду. Угу, в отставку я выйду, но последнее мысленно сказал, пусть думают, что хотят.

Вот так я и стал командиром корабля, но побывал на нём дважды. Когда форма была готова, всё получил, возили к пирсу, принимал командование. Флаг подняли, это торжественно проходило, Алексеев присутствовал. Командой уже пополнили, три офицера дали. Потом меня обратно отвезли, я ещё лечился.

«Оборо» пока принял другой офицер, с номерного миноносца перевели. Кстати, мы парой работать будем, тот старшим в паре стал, лейтенант Вознесенский. Когда меня выписали, он как раз капитана второго ранга получил. Он вполне выслужил этот чин, опытный офицер, не менее опытным был и Волков, его тоже назначили ко мне как уже по сути состоявшегося капитана, но захватил корабль не он, а я, вот и будут учить и наставлять. Поправлять, если надо. Я старший, Волков мой зам. Причём тот проверил мои знания штурмана и признал их очень высокими, хоть сейчас сдавай на патент штурмана, что, кстати, посоветовал сделать, если буду во Владивостоке. Там есть учебное заведение гражданских моряков. Конечно, не военное, но патент есть патент. Вот такие дела.

А так я лечился, ещё меня засыпали благодарностями, многие вкусняшки присылали. Я всё в большое хранилище убирал. К слову, там ещё свободно сто семнадцать тонн. Да, не так и много я заполнил, самая тяжёлая – это джонка. Как бы то ни было, с виду шрамы остались, но плечо я хорошо подлечил, ещё пару месяцев неспешной работы, и окончательно уберу последствия ранения.

После выписки я устроился в каюте капитана «Ниджи», все мои вещи уже были тут, ну и матроса выделили в качестве денщика. Их тут вестовыми называют.

Самое главное – ресторация заказана, уже все извещены, проставляюсь, как говорится, за чин лейтенанта, награды и дворянство, всё в сумме. Народу должно быть много, даже наместника Алексеева, да и Кондратенко я пригласил. Последний с семьёй приехал. Иволгин обязательно, парни с батареи Электрический Утёс. Отлично отдохнули, хотя я и рано ушёл, устал. Конечно же расспрашивали о пари, как всё проходило. Точнее, как я выполнял приказ Алексеева и захватил японский боевой корабль. Но все тут точно знали, из‑за чего всё началось. Жаль, ротмистра того не было, граф уже убыл в столицу, закончив порученные дела. А так я отделывался байками, хотя мои рапорты напечатали в газетах, включая столичные. Там довольно подробно всё описали.