Красноармеец. Одержимый

Собрав винтовку, вернул её в стойку и задумался. Планы мои вполне прозрачны – выжить в войне и жить дальше. Мое большое хранилище – это гарантия дальнейшего перерождения. В теории. Малое хранилище – пятьдесят на пятьдесят. В теории. Однако, чтобы выжить, нужно подготовиться и сделать запасы. Не дело держать хранилища пустыми. Я уже всё прикинул, решил так: в большое хранилище куплю и уберу китайскую джонку, надо же будет на чём‑то покинуть осаждённый Порт‑Артур, когда его сдадут. Остальное займёт то, что мне пригодится. Это пока всё. Утром будет узловая станция, сбегаю в самоволку и прикуплю что смогу. Это пока всё. Остальное по ходу дела. И да, сразу скажу, я не за большевиков и коммунистов, Революции устраивать не собираюсь. Я знаю, что Царскую Россию не они разрушили, только подхватили знамя власти. Разрушили чиновники, князья и генералы, заставив Николая отречься. Только власть не удержали. Остальная бодяга от этого пошла. Так что если выбирать, то тут я за Царскую Россию. Вот такие дела.

Снова попив горячей воды, прикинул, что надо будет во время вылазки заварки чайной добыть. Красноярск остался за спиной, там банька и стирка после долгой дороги была. Дальше до самого Артура только короткие остановки на заправку, как фельдфебель говорил. Пока заправляют паровоз, дровами пополняют его запасы, тот ведь на дровах работает, сбегаю незаметно в посёлок, наверняка там рынок есть. Надеюсь, не поймают.

Знаете, что меня поразило больше всего? Внешне мы очень схожи: Я из бункера и Андрей. У фельдфебеля было карманное зеркальце, так я изучил себя. Похож. Сам я подкидыш, не от этой ли семьи корни тянутся? Вот и я не знаю. Может, просто совпадение в схожести во внешности. Лапин же выбирал.

Объявили подъём, завтрак готовили на печке в котле на десять литров, как раз на нашу теплушку хватало. Потом я завалился на нары, поскольку весь день после дежурства свободен, и уснул. А подняли меня через два часа, поезд как раз тормозил на станции. Состав встал на свободных путях, у перрона другой поезд стоял, пассажирский, от Иркутска шёл, встречный. Солдаты быстро собирались, я тоже мигом оделся, санитар меня уже осмотрел, он у нас в теплушке ехал, и, как и все, покинул вагон. Разминали ноги, кто‑то курил. Дежурная пара бегала с вёдрами за водой, пополняли запас, опорожняли поганые вёдра в сливную яму. В общем, рутина. У других теплушек то же самое происходило. Старший вагона убежал на доклад, что, мол, всё нормально.

Вот так незаметно нырнуть под вагон и уйти, благо мела лёгкая позёмка, было несложно. Нас особо и не охраняли. Бежать дурных нема. У меня где‑то около часа есть, надеюсь, успею до отхода эшелона.

– Бабуля, не подскажешь, где рынок? – выходя на перрон у пассажирского поезда, из‑за крайнего вагона, уточнил я у старушки, что чем‑то торговала.

– Да нет у нас рынка, сынок. Сюда всё несём. Пассажиры хорошо берут.

– Что продаём? – тут же заинтересовался я.

– Так пирожки, я по ним известная мастерица. И вот два кувшина с квасом. Пирожки с капустой остались, и лук с яйцом.

– Беру всё.

Три десятка пирожков и два кувшина – это всё что у неё осталось, вот и выкупил, убирая в вещмешок, я его прихватил, а на самом деле в малое хранилище, оно для готовой еды. В обоих стазис, но это я отвёл под припасы. Стоило мне всё рубль с мелочью. Неплохо. После этого быстрым шагом двинулся в сторону торгового квартала, где множество лавок было. Путь мне описала старушка, что, расторговавшись, отправилась домой. Кстати, бабуля говорила по‑русски чисто и одета в русские одежды, но на лицо то ли эвенка, то ли ещё кто, я не понял. Шагал быстро, время тикало, но не бежал, бегущие привлекают внимание. Тем более у вокзала, каменного строения, были видны офицеры, некоторые с семьями, что тоже шли к лавкам и магазинам. Солдат я особо и не видел, заметил унтеров у перрона, которые закупались у бабулек и других торговцев. Мелькнула бутыль самогона, которую ловко прикрыли шинелью. Патруля комендатуры я не приметил, если они тут вообще есть. Городовой был, но тот на меня не покосился даже. Что ему обычный молодой солдатик в форме, с пустым ремнём, с ранцем за спиной. Подсумки я снял, внимание привлеку. Да и так понятно, что с эшелона. Вон, пара офицеров покосилась, но ничего не сказали. Просто я сделал уверенный вид и с таким видом активно зашагал к лавкам, всем видом показывая, что не в самоволке, по поручению иду. Останавливать не стали.

Я к продовольственным лабазам шёл, куда и офицерские семьи, видимо запас продовольствия сделать, а этого мне не нужно, поэтому свернул. Как раз оружейная лавка попалась. Дернув тугую дверь на себя, я прошёл в лавку. Тут был один офицер с мальчиком лет десяти, видимо сын. Ему как раз подали пачки патронов, не рассмотрел, к какому оружию. Скорее всего к нагану, что в кобуре виднелся. Офицер, убирая пачки в наплечную сумку, мельком покосился на меня, а вот сын с интересом таращился. Да, это проблема, по погонам понятно, что я вольноопределяющийся, а их среди новобранцев всего двое, я и ещё Севашов из соседнего вагона, но тот артиллерист. Среди новобранцев семьдесят процентов будущие артиллеристы. Пехоты на самом деле мало. Опознать можно. Конечно, среди личного состава того полка, с которым мы едем, тоже вольноопределяющиеся есть, но не думаю, что много, так что найти меня будет не проблема. Впрочем, меня это мало заботило. Подойдя к прилавку, при этом, пока шёл от дверей, шарил глазами по стенам, и одна винтовка привлекла моё внимание, на пару секунд даже прикипел к ней взглядом, я с напором в тоне сказал:

– Уважаемый, меня к вам послал поручик Башаров. Приказал купить винтовку с амуницией и патроны. Его благородие охотится, желает. Покажите ту винтовку Маузера.

Я уже в курсе был, что просто так прийти и купить оружие без разрешения нельзя, а получить его можно у градоначальника. Это не сложно, но времени, как вы понимаете, у меня на это нет. У офицеров такой проблемы не возникает – покупают, предъявляя офицерское удостоверение. Тут же я надеялся пролететь на шару, пользуясь тем, что станционный городок небольшой, и желание продать лежалый товар будет иметь место. Вообще я хотел короткоствол взять, тот же офицерский наган, но как вошёл, увидел такие знакомые очертания «Маузера 98» и понял – надо брать. Мой любимец, сколько я тунца из него на рыбалке набил. Да, и так рыбачат. Так‑то я винтовку на катере хранил, но годы моей активной эксплуатации сказались, и я перевёз её в автодом, чтобы провести ремонт, а там пожар. Хорошо, все патроны на катере остались, не дошло до выстрелов в пожаре. Пожарные, конечно, обгорелые останки оружия нашли, но я отговорился, что подкинули. А как я её из США в Японию перевозил… Эх! А револьвер я себе ещё достану.

Капитан, не думаю, что ошибся в чине, чему‑то хмыкнул и направился к выходу. Продавец же достал из подсобки винтовку, не ту, что на стене висела, видимо выставочный экземпляр. Ну и всё, что к ней положено, включая штык‑нож.

– Вот, пожалуйте, из китайских трофеев.

Пока он выкладывал всё, что шло с винтовкой, на прилавок, сам я её осмотрел. Новая, не отстрелянная, это видно.

– Нормально. Сколько?

– Пятьдесят два рублика. Скидка у нас на эти трофеи.

– Патроны?

– Есть ящик. Пять рублёв. Остальное на складе.

– А что ещё есть?