Ледяной ветер Суоми
Николай Угодник весь был как сжатая пружина, но не предпринимал попыток к бегству. Зато, когда все они оказались в кабинете с табличкой «Асемапеликке»[1] на двери, бандит сразу заявил:
– Вот ведь сатрапы! Вяжут невинного человека. Привыкли там в России над людьми измываться.
И железнодорожник, молодой белобрысый финляндец, тут же принял его сторону.
– Невинный человек на самом деле уголовный преступник, – сказал Лыков. – Вот мой полицейский билет. Надо срочно телеграфировать в Гельсингфорс, криминал‑комиссару Кетоле. Пусть вышлет сюда наряд, забрать негодяя.
Хозяин кабинета не стал даже смотреть протянутые ему документы:
– На территории Великого княжества Финляндского он не совершил никаких преступлений. А билетом машите у себя в России, здесь такое не пройдет.
– Преступник въехал по фальшивому паспорту, – пытался образумить служащего статский советник. – Дайте экспресс[2] Кетоле, он объяснит, кто я.
– Паспорт как паспорт, не вижу, чтобы он был фальшивым, – парировал финляндец. – Может, это ваш билет фальшивый? Мы тут царских ищеек не любим.
Лыков не знал, что делать. Сейчас убийцу отпустят, и ищи его потом годами. Но вдруг к начальнику станции подошел сосед сыщика по купе и заговорил с ним – кажется, по‑шведски. Тот выслушал и впервые посмотрел на «царскую ищейку» внимательно.
– Это вы в Териоках усмирили русского хама?
– Ну… заслужил.
– Понятно. Это все меняет. Как уж фамилия криминал‑комиссара?
Бандит сообразил мгновенно. Сильным ударом в лицо он сбил железнодорожника с ног, выскочил на улицу и припустил по дебаркадеру к лесу. Лыков, русский жандарм и финский констебль бросились за ним. Алексей Николаевич догнал беглеца первым и цапнул за ворот. Тот извернулся, оставив в руках сыщика пиджак, и прибавил ходу. Но секундной задержки хватило унтер‑офицеру. Он подножкой повалил негодяя и уселся на него верхом:
– Попался, шаромыжник!
Когда Николая Угодника вернули в кабинет, начальник станции утирал с лица кровь.
– Ну, теперь верите? – прохрипел запыхавшийся сыщик.
– Теперь верю.
– Укажите в телеграмме: задержан опасный убийца Николай Решетьков, с оружием и фальшивыми документами. Адресат – генеральный комиссар криминальной полиции Гельсингфорса Юнас Кетола. Царского сатрапа звать Лыков. Оприходуйте негодяя и караульте до приезда полиции, а мне пора ехать дальше.
Остаток пути прошел без происшествий. После Выборга началась коренная Ново‑Финляндия, или Суоми. Проехали узловую станцию Куовола, где буфет был еще лучше, чем в Териоках. Весьма порядочный обед из четырех блюд обошелся Алексею Николаевичу в четыре марки. По красивому мосту пересекли реку Кюмень – прежнюю границу России и Финляндии, до передачи финнам Выборгской губернии. За три станции до столицы рельеф местности изменился – вместо лесистых равнин появились высокие отвесные скалы. В долинах между ними сгрудились крестьянские фермы в обрамлении ухоженных земель. Последний отрезок поезд летел по глубокому коридору, вырубленному в граните. Неожиданно для тех, кто ехал в первый раз, он выбрался на узкую насыпь, разделяющую два залива: Тёлёский и Дьюргорденский. Справа за Тёлёсом открылись парки Гесперия и Хагазунд, за ними поднимался величественный шпиль Национального музея. Слева потянулся сплошной ряд домов района Бругольм с громадой Рабочего дома. Лыков смотрел во все глаза, вспоминая прежние посещения симпатичного города. Центральных улиц было не видно – их закрывал парк Кайсаниеми.
Пуская последние дымы, паровоз подтащил состав к новому зданию вокзала. Приехали. Хюйвэ‑пэйвэ[3], Гельсингфорс!
Алексей Николаевич надеялся, что его встретят. Если проманкируют, значит, дело дрянь – помощи от Юнаса не жди. Поэтому он обрадовался, когда подошел молодой финляндец и приподнял шляпу:
– Господин Лыков?
– Да. Вы от господина Кетолы?
– Точно так. Велено встретить вас и привезти в управление. Меня зовут Вихтори Коскинен. Взят кандидатом на классную должность в криминальную полицию. Буду вашим помощником на все время командировки.
Кандидат напомнил питерцу молодого Таубе: широкий в плечах, узкий в бедрах, спокойный, глядит приветливо. От финна исходила особенная уверенность, сходная с лыковской – видимо, он обладал большой физической силой.
– Называйте меня Вихтори, а я вас – Алексей Николаевич, – продолжил новый помощник.
– Вы хорошо говорите по‑русски.
– Да, моя мама была русская, этим я ей обязан.
– Была? – остановился на ходу сыщик.
– Да, она умерла пять лет назад от чахотки.
Несколько минут после этого русский и финн шли молча. На выходе Коскинен предъявил перронный билет. Статский советник хмыкнул:
– А мой тамошний помощник хитрец Азвестопуло всегда проходит на перрон бесплатно. На правах полицейского.
– У нас так не принято, – серьезно ответил Вихтори. – Десять пенни – небольшие деньги, зачем махать служебным документом?
Выйдя на улицу, парочка оказалась под надзором широкоплечего констебля. Он вручил им металлический жетон с номером тридцать пять и что‑то крикнул ожидавшим извозчикам. Тут же подъехала пролетка с таким же номером.
– А вот еще двадцать пять пенни, – повеселел кандидат на должность. – За посадку. Я слышал, у вас в России такого нет. Извозчики дерутся за седоков чуть не до крови?
– Случается… – сдержанно ответил Лыков. Он знал, что ему часто придется терпеть такие шпильки от законопослушных подданных Великого княжества.
[1] «Начальник станции» (финск.).
[2] Экспресс – срочная телеграмма.
[3] Здравствуй (финск.).
