Лето волонтёра

Я демонстративно прошел за ней в прихожую и убедился, что девочка ушла. Потом вернулся на кухню.

Дарина все так же сидела, кутаясь в халатик, перед куском остывшей пиццы. Я обнял ее за плечи.

– Эй… я не собираюсь никуда бежать и никого спасать.

– Знаю…

– С чего вдруг мелкая прибегала? Ты ей звонила?

– Угу. Наська в аптеку сбегала, я попросила. По женским делам.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это может значить. Потом я смущенно сказал:

– Рановато, наверное. Но она же растет.

– Это мне, Максим, – сказала Дарина. – Это я стала девушкой, понимаешь?

– Э… – ответил я, складывая воедино стражу, что‑то шепнувшую Дарине, повязанную вокруг пояса футболку, принятый в одиночестве душ и шумящую в ванной стиральную машину.

– У Измененных детей не бывает, – сказала Дарина. – У меня никогда раньше не случалось… критических дней. Теперь есть. Видимо, Высший что‑то исправил.

– Ага, – сказал я, сел напротив. – Но ты ведь осталась жницей?

Дарина взяла со стола вилку. Согнула ее, потом распрямила. Сказала:

– Вроде как да.

– А могут быть дети у человека и жницы? – спросил я. – Разумеется, если Высший… меня тоже исправил…

Дарина пожала плечами.

– Ну, я рад, – сказал я неуверенно. – Здорово!

– Все становится сложно, – сказала Дарина, не глядя на меня. – Нас на Земле довольно много, одних жниц с миллион. Две трети девушки, остальные парни. Власти с этим мирились…

Я понимал ее. Измененные всегда были занозой для правительств. С одной стороны, бывшие люди, бывшие дети. С другой, уже не люди, куда сильнее и умнее, с доступом к технологиям Инсеков…

Но Измененные не размножались и почти не контактировали с людьми. Можно было не беспокоиться, что они начнут занимать ответственные посты, вытеснять людей. Бесплодные мутанты, пройдет сотня лет, и они исчезнут.

А теперь?

Кто может родиться у жницы и стражи? Или у двух стражей? Или у человека и жницы?

Людям хватает цвета кожи, диалекта языка или маленькой разницы в религии, чтобы начать ненавидеть и убивать друг друга. После Перемены и появления Инсеков все это ушло на второй план.

Теперь возвращается. В новостях снова замелькали террористы, политики вспомнили прежние споры.

И сюда еще добавить Измененных, которые начнут размножаться!

– Все сложно, – признал я и взял в руки ладонь Дарины. – Но мне плевать. Я рад, правда!

В дверь позвонили, и я почувствовал, как Дарина вздрогнула.

– Допустим, Наська решила, что пицца не столь уж плоха, – сказал я, глядя на Дарину. – Но мы уже спим.

Позвонили снова.

– Иди, – сказала Дарина.

Я прошел в прихожую. Помедлил и открыл дверь.

На пороге стоял Лихачев. В штатском, в светлом льняном костюме, будто какой‑то немолодой отпускник. Костюм выглядел так, будто ему лет двадцать, а надевали его от силы десяток раз.

Мы кивнули друг другу. Я молчал, и Лихачев ничего не говорил.

– Пройдешь или мне собираться? – спросил я настороженно.

– Пройду, – сказал Лихачев с удивлением. – Есть разговор… А ты будто меня ждал?

Я покачал головой.

– Не ждал, но… в общем, кое‑что случилось.

 

Глава вторая

 

Лихачев – правильный чел. Мы познакомились, когда уничтожитель Прежних разгромил Гнездо в бывшем Минкульте. Спаслись только Дарина и Наська, и то лишь потому, что их не было в здании.

В общем, дальше все закрутилось. Дарина в панике призвала меня на защиту Гнезда, возглавлявший отдел «Экс» в московской полиции Лихачев попытался меня завербовать… сам не пойму, получилось у него или нет. Мы как‑то дальше не касались этой темы, хотя я получил право на ношение оружия и удостоверение консультанта (и недавно, после одной пустяковой истории в метро, убедился, что оно работает до сих пор).

Слишком много всего случилось, чтобы вспоминать такие мелочи.

Дарина появлению Лихачева обрадовалась. От еды полковник отказался, выпить чая согласился.

– Совсем перебралась к Максу? – спросил он Дарину.

– Как будет себя вести, – ответила Дарина с достоинством.

Лихачев рассмеялся. Вот этим он мне и нравится. Никаких дурацких нравоучений.

– Я хотел посоветоваться с Максимом, но, если ты послушаешь, будет еще лучше.

Дарина кивнула.

– Экраны в Гнездах работают? – спросил Лихачев тоном человека, знающего ответ.

Я нервно рассмеялся, даже Дарина улыбнулась. Потом пояснила:

– Максим то же самое сегодня спрашивал… Работают. На Земле – да, на Саельм давно никто не уходил.

– А на Селену?

– Это плохая идея, – ответил я резко.

– Но ведь Инсек ушел?

– Да. Нет. Не знаю. – Я пожал плечами. – Высший велел, Инсек исчез. Может, на свой корабль, может, перенесся в свои миры.

– Скорее всего, ушел, – рассуждал вслух Лихачев. – Значит, его корабль стоит на Селене. Пустой.

У меня даже голова заболела от нехороших предчувствий.

– Игорь Григорьевич, – сказала Дарина. Она единственная звала полковника по имени‑отчеству, да и то нечасто. – Не надо этого делать! Высший защитил Землю. Но мы не знаем, как на самом деле все это было и на каких условиях. Мы слышали только то, что говорилось вслух!

– А они общаются иначе, – добавил я, вспоминая полусон‑полуявь про разговор Прежнего, Инсека и Высшего, вложенный в мою память Фортом. – Совсем иначе! Это поток информации, очень сложный, мы его воспринимаем лишь поверхностно, какую‑то внешнюю форму! Но внутри – целые договора с пунктами и подпунктами, условиями, соглашениями, исключениями…

Лихачев нахмурился, неохотно кивнул.

– Лучше сидим ровно, позволяем Высшему развиваться, – заключил я, ободрившись. – Занимаемся своей родной планетой. Ко мне вот сегодня Продавец приходил…