Ложь без срока годности

– И еще маленькое дополнение, – дед хитро улыбнулся одними глазами, как умел только он, – если у вас, ребята, все получится, а я в вас верю, иначе бы вы здесь не сидели, в подарок вы получите сюрприз из моего личного фонда, все это сделает нотариус, я дал ему на этот счет все инструкции. Мне кажется, сюрприз вам понравится даже больше, чем миллионы. Итак, – дед снова взглянул на часы, – у вас есть полчаса, вы можете подумать, – и, снова глядя куда‑то за камеру, устало сказал: – Выключай, пусть поговорят.

Экран погас, став похожим на знаменитую картину Малевича, только в этом случае это был не квадрат, а прямоугольник. Лишь этим сходством можно было объяснить такое пристальное внимание к нему присутствующих.

На самом деле четверо людей у себя в головах сейчас вели жаркий спор.

«Дед, что ты затеял? На тебя это так не похоже, но ведь я всегда тебе верила, почему не должна теперь?» – думала Зинка, рассматривая темный экран.

«Наверняка это какая‑то авантюра, – размышлял Эндрю, – но моя жизнь в последнее время стала такой скучной, серой полосой, в ней ничего не происходит. Хотя нет, каждое утро я начинаю с мысли о ней, о ее предательстве. Может, психануть и согласиться, я его помню, он не был сумасшедшим».

«Н‑да, надо отказываться, – решил Алексей, – мне сейчас только этой авантюры не хватает. Хотя что я теряю, хуже, наверное, быть уже не может. А вдруг это шанс, вдруг я смогу все исправить, сам исправить. Может быть, решиться, хоть раз в жизни решиться на что‑то. Не ждать, пока кто‑то придет и все исправит, а сделать это самому. Что я теряю, жалкое существование и презрение окружающих?»

«Дядька показался мне тогда адекватным чуваком, – думала Матильда, – а сейчас несет какую‑то ересь, хотя деньги большие. А прикольно было бы купить себе квартиру и съехать от родителей, возможно, и личная жизнь тогда бы наладилась. Мне двадцать восемь, девчонки вчера в салоне сказали, что, скорее всего, у меня пара лет для того, чтобы заскочить в последний вагон поезда под названием «брак». В противном случае меня ждет судьба моих старших сестер. Они уже давно перестали ждать от жизни чуда и сели на старые продавленные кресла для регулярного просмотра сериалов. Нет, я так не хочу, все равно буду биться до последнего, как та лягушка, которая из молока сбила масло и выбралась из банки. Но чтобы разорвать порочный круг безбрачия сестер Портнягиных, надо сделать что‑то неадекватное, не так, как они, а что‑то экстраординарное. Может быть, решиться на эту авантюру? Ну а что, взять и решиться, если во Владивостоке пойму, что ввязалась во что‑то криминальное, сбегу и пойду в полицию».

Все чересчур увлеклись рассматриванием черного экрана, и пауза затянулась. Первой разорвала тишину и прервала любование телевизором Зинка.

– Это мой дед, – виновато сказала она, будто боясь, что сейчас ее побьют, и тут же, как бы оправдывая его поведение, добавила: – Но он умер две недели назад. – Зинке показалось, что ей не поверили, поэтому она, прижав руку к груди, добавила: – Честно‑честно.

Теперь все внимание переключилось с телевизора на нее, три человека не верили в происходящее, и Зинка сейчас была для них единственным подтверждением реальности событий.

– А твой дед не подпишет нас на криминал? – первой решилась на вопрос Мотя, – он у тебя не это самое, как его, не дон Карпоне?

– Вот знаете, – испуганно ответила Зинка, – раньше за ним такого не замечалось, но с тех пор, как он умер, я за него не ручаюсь.

– Ну, то, что Савелий Сергеевич не дон Корлеоне, я вам ручаюсь, я был знаком с ним, а, поверьте мне, я умею разбираться в людях, – вставил франт и снял шляпу. Зинка решила, что его уши наконец раскрутились обратно.

– Савелий Сергеевич был моим педагогом на третьем курсе, он читал нам лекции по психологии, – сказал опоздавший мальчик по имени Эндрю, видимо по привычке поправляя свои огромные очки и заглаживая лохматую челку набок. – Правда, это было давно, четыре года прошло, и я его больше не видел, а, судя по моим последним неприятностям, люди иногда очень сильно меняются.

– А я думала, ты еще в школе учишься, – усмехнулась Мотя, – на вид ты совсем малой.

– Обманчивое впечатление, – вздохнул Эндрю, – оно меня всегда подводит.

– Давайте знакомиться, – сказал франт. – Я так понимаю, я здесь самый старший, правда, не знаю, сколько вам лет, мадам, – обратился он к Матильде, – но так как вы женщина, то даже если и старше, все равно руководить должен я.

– Да как ты!.. – еле сдерживая русскую ненормативную лексику, закричала Мотя. – Какая я тебе мадам, мне двадцать восемь, а чувствую я себя вообще на двадцать семь!

– О, простите, это все меняет, – опасаясь этой неандертальской женщины, сказал Алексей, – просто под вашим слоем грима очень трудно прочесть ваш возраст, тем более внутренний. Ребята, давайте знакомиться, – уже голосом кота Леопольда сказал он, – нам еще вместе мир спасать. Меня зовут Алексей Владимирович Кропоткин, дворянин, – немного нескромно закончил он.

Зинка тоже испугалась перепалки, поэтому продолжила знакомство, улыбаясь и пытаясь сгладить скандал.

– Зинаида Михайловна Звягинцева, – представилась она, – для вас просто Зина, учусь на пятом курсе филфака, да что там, диплом уже пишу, – и так как она не знала, что же еще такого интересного сказать о себе, то добавила: – Внучка того мужика, – и указала пальцем на погасший экран телевизора. – Но я ничего не знала, для меня все это тоже сюрприз. Дед был нормальным человеком, ну, конечно, каким может быть доктор наук, профессор психологии. Он преподавал в институтах и университетах, причем всегда в разных, дед не любил быть привязанным к одному месту. Он даже подстригаться ходил всегда в разные парикмахерские. Его любимое выражение: привычка – это враг новых впечатлений и вообще полноценной жизни.

– Да, это точно, – Матильда, видать, была по натуре отходчивая, потому что перестала дуть губы на Алексея и тоже поддержала разговор. – Он был у меня на педикюре первый раз два года назад. Но в середине лета пришел вновь, причем я работала уже в другом салоне, и он специально меня разыскивал. Мне тогда, конечно, это польстило, я решила, что это потому, что я хороший мастер, – печально усмехнулась она. Перестав ухмыляться и постоянно улыбаться, она стала похожа на грустного клоуна.

– Кстати, я Матильда Портнягина, по гороскопу Близнец, работаю педикюршей в салоне, – и чтобы, как обычно, придать себе значимости, с напором добавила: – Москвичка, – поняв, что впечатление стоит усилить, бросила последний козырь, – коренная.

Алексей при этих словах закрыл глаза рукой и укоризненно покачал головой. Матильда решила не реагировать на мужчину из своих самых ярких снов, ибо в реальности он оказался хамом, и, как бы стряхнув наваждение, продолжила:

– Ну а ты, Гарри Поттер, кто такой?

– Я Эндрю, Эндрю Шишкин, работаю в научном институте по изучению и продвижению айти‑технологий.

– Да ты что? – Мотя немного переигрывала в восторгах, и это вызвало очередной удар по лбу Алексея Владимировича.

– Да что вы, – смутился Эндрю, – это только звучит красиво, на самом деле скучная и совсем не интересная работа.

– А почему у тебя такое странное имя? – Матильда словно забыла, зачем они здесь, и, как ребенок, интересовалась абсолютно всем.