Лунная дева и твари Чёрного леса

– Сосед мой. Две зимы назад бандиты убили, на кол сбросив. И вроде честь по чести похоронили мы его, а вернулся Егор. Хорошо, что не живоедом, а просто блуждающим. Вреда не чинит особого. Так, курицу у кого утащит, или псину порвёт.

– То есть, он не живой?

– Да говорю же тебе, мертвяк он. Гниёт и червей кормит.

– А как же он ходит тогда?

– Вот чудная ты. Как все мертвяки блуждающие ходят, так и он. Кто его знает? Может сам чего в жизни забыл и покоя не найдёт, а может и сама Деляна его из мёртвых подняла для шалости какой своей. Конечно, владения Деляны далеко отсель, но, кто ей запретит?

– А чего вы его не… успокоите? – не спуская глаз с тропы в ожидании того, что мертвец вернётся, спросила Лина.

– Пробовали. Да вот, они, кто повертался, сильны. Дыру в брюхе видела? Это вот Добрыня ему вилами сделал. После чего он Добрыне голову оторвал. Тут сечник нужен. Они только знают, как с силой гнилой бороться. А мы решили, что лучше просто на пути не вставать. Иногда сами какую курицу у околице оставим. Он сытый и нам спокойнее. Ну всё, пошли.

– Ну не бывает же так, чтоб мёртвые шевелиться могли. – вдруг заявила Лина. – Ну должно же быть рациональное объяснение. Мутация, или… – она задумалась. – Паразитизм. Точно, я читала, что некоторые организмы – паразиты способны имитировать моторику мёртвой плоти. Может такой организм мутировал до уровня, когда может заставить мёртвое тело полноценно двигаться.

– Ага. И орать по ночам под окнами, требуя долг отдать. – прошептал парень.

– А это как?

– А просто. Встанет под окном того, кому денег занимал, да помер, обратно не получив долг, и завывает. Мол, отдай Сидор долг! Отдай Трифон долг. А потом в огороде всю морковку вытопчет, в курник влезет, курице голову откусит и ходу. И ведь думали, что может в этом и дело. Должники всё ему на могилу отнесли, а он опять за своё.

– Вот тебе и безопасное место, где шансов кого‑то встретить минимум. – прошептала девушка поднимаясь с земли. – Двоих уже, и не пойми кто лучше.

– Чего? О чём это ты? – посмотрел на неё Домн.

– Да, жених мой. Сказал, что тут место такое, что не встретить никого.

– Прав был он. Тут у нас народу не много. Вот по ту сторону большого оврага, вот там да, народу тьма. Любишь его?

– Кого? – округлила глаза Лина.

– Кого – кого? Егора! Ну, жениха своего. Любишь? – безалаберно спросил парень, закидывая мешок за спину.

– Ты чего, дурак? Нет, он конечно мне нравится, но любить… – начала рассуждать девушка. – Да и что вообще значит, любить? Просто наши семьи сотрудничают уже давно, вот и решено было нас партнёрами сделать. Семья Дэнти по рангу ниже, да и по касте на один пункт отстаёт, но моему отцу его отец полезен во многом. Вот и решено, повысить ранг семьи Перш объединив нас.

– То есть, вы как барские. Женитесь ради положения. – прервал Домн.

– А что в этом плохого?

– Не знаю. А вот если полюбишь ты человека, которые по положению тебе не ровня, а из‑за глупости этой вашей не сможешь ты с ним быть.

– Вот ещё, не хватало мне ещё с плебеями семью создавать. – фыркнула девушка.

– С кем? Это с безродными, что ли? Да любой родный когда‑то тоже безродным был по предкам своим. Так что, в этом мире мы все на равных. Просто у одних штаны верёвкой подпоясаны, а у других на ремне с серебряной пряжкой держаться. Вроде этим и отличаются люди. А как без штанов остаются, так и разницы никакой. Голая задница, и всё тут. И ещё неизвестно у кого она чище окажется.

– При чём тут штаны? Политика, экономика, прогресс. Вот что важно.

– А я вот так считаю, что дурь всё это. Семью нужно заводить только по любви большой. А не для положения, или для того, чтоб детей народить. Ну, нет, дети, это конечно славно. Но, как жить будешь с человеком, если не любишь его? А мы пришли уже. – Домн кивнул.

В разговорах Лина и не заметила, как они вышли из чащи. Перед ней раскрылась открытое пространство, над которым виднелось голубое небо. Столь голубое, что глазам больно было. На востоке поднималось солнце, а с холма, на котором раскинулся небольшой посёлок, доносился истошный крик.

– Кого‑то там убивают? – испуганно спросила Лина.

– Чего? А, это петух орёт.

– За что его мучают?

– Кого? Петуха? Никто его не мучает. Просто он оповещает о том, что утро уже. Ну, такой у него голос. И этот ещё ничего. Вот у Егора петух был, тот вопил утром так, что обделаться можно было. Бывает, перепрыгнет через изгородь и под самым окном как завопит, так с печи сваливаешься и сердце в пятки уходит. Ну, пойдём быстрее, пока народ не выполз. А то у тебя одёжа шибко приметная, начнут вопросы задавать.

Озираясь, подобно ворам, Домн и Лина прошмыгнули через пробуждающуюся ото сна деревню. Хоть тут и было всё достаточно странным, но не выглядело опасным. Огромные дома из брёвен, украшенные яркой росписью. Аккуратные изгороди, лавочки у каждого дома и специально отведённые территории под выращивание овощей и фруктов. Правда, во всём этом убранстве было что‑то неестественное.

Только, когда Домн сообщил, что они пришли и указал на свой дом, в свете уже поднявшегося над деревней солнца девушка поняла, что ей тут казалось не таким.

В сумерках трава и деревья казались ей тёмными, почти чёрными. Но, как оказалось, такими они были и при солнечном свете. Листва на деревьях, трава у изгороди, окультуренные растения, всё было чёрным. Лина посмотрела в даль.

Плотной стеной, всюду куда не посмотри, возвышались огромные деревья. Они тоже были чёрными. Вся растительность вокруг была чёрной, как графитовый порошок. Всё, что в нормальном мире имеет бледно зелёный цвет, тут было подобно космической темноте.

 

В доме Домна было весьма уютно, хоть и примитивно. Начисто отсутствовали любые удобства. Не было электричества, системы подачи воды и климат контроля. Вместо них были масляная лампа, ведро с водой и дровяная печь. О системе комфортера и вовсе можно было не вспоминать. Все действия, которые в привычной жизни выполняет искусственный интеллект, Домн выполнял самостоятельно.

Для девушки стало настоящим шоком, когда парень закинул в печку несколько поленьев, а потом своими руками, в какой‑то старой миске, помыл рыбу и овощи. В одной воде, голыми руками. Собственными руками он почистил и нарезал вымытое, сделал ряд весьма непонятных и сложных, на её взгляд, манипуляций, после чего отправил всё в печь.