Лунная дева и твари Чёрного леса
– А вот, та сила гнилая, о которой ты говоришь. Это мутанты?
– Кто? Это народ ночной. Киморы, кики, летавцы и банники. Но, они не страшные. А вот мрак, оборотный, живоед. Вот они страшные. А ещё ведьмы есть. Вот тех опасаться нужно. Лживые, тщеславные, да и колдовством владеют.
– Сказки всё это. – прошептала Лина.
– Ну да, сказки. Только вот такая сказка однажды с моим отцом приключилась. Пожалуй, только её и помню из его жизни. Как он много раз мне рассказывал перед сном, сопливому. – убедившись, что со стороны лощины никакой опасности не грозит, Домн помог девушке переступить через яму и начал свой рассказ.
Моему отцу было годков шестнадцать. Это сейчас в этом возрасте уже мужики, а в его время в таком возрасте только взрослая жизнь начиналась. И вот, случилось так, что засуха страшная по округе прошла. Такая страшная, что даже сосны голыми стали и небо люди могли видеть. Ну, огороды, скот и зверь в лесу тоже заметно поплохели.
Родители отца, мои бабка и дет, уже не молоды были, да и не шибко здоровы. Тогда и решил батя, что на заработки пойдёт, чтоб хоть как‑то родителей прокормить. То там, то тут за любую работу брался. К любому в подмастерье готов был идти, да только не каждый брал.
И вот, как‑то на рынке он между возов бегал и работу себе искал. Тут ему мужик один и встретился.
– Есть работа для тебя, такого молодого и прыткого. – говорит мужик. – Да только смелости она требует. Но, коль не испугаешься, заплачу столько, что хватит тебе зиму пережить в сытости.
Отец молодой был, наивный. Как услыхал про деньги, так и не раздумывая, не спрашивая, согласился.
Повёз его мужик дорогами незнакомыми, тропами тайными, да в чащу леса. Да к болоту и привёл. А в том болоте хутор скрылся от глаз чужих. Не большой, домов на шесть.
Затаились они в камышах и мужик тот отцу моему и объясняет всю затею.
– Видишь хлев? Так вот, в том хлеву коза есть. Да не простая то коза, дойная. Молока даёт за раз столько, сколько три козы. Да не в том она чудна. Дважды в год приплод коза приносит, и всегда пару. Какая тварь рогатая таким ещё похвастаться может? Так вот, козу эту украсть нужно. Я ночью собак отвлеку, заманю их к топям и там буду всякими шумами привлекать, а ты проберись в хлев и как козу выведешь, вон в ту сторону шагай. Там тропка есть. Не сворачивай никуда с тропы, упрёшься в старый дом заброшенный. Там меня и жди.
Подумал мой батя, вроде не хитрое дело козу умыкнуть. Не благородное, не честное, но деньги нужны. Ночи дождались и как задумано было, за дело взялись. Мужик тот псин отвлекать взялся, а батя мой прокрался в хлев и быстро козу ту опознал. Из всех, одна в холке по плечи ему была, а титьки её до земли отвисали.
Верёвку на шею накинул рогатой, да и выводить уже собрался, как вдруг скрипнули ворота и девка рыжая вошла. Отцу бы испугаться, крик она поднимет и народ сбежится. А он встал как вкопанный и рот раскрыл. Уж такая красивая была она, что вот влюбился не сходя с места.
– Не спеши. – говорит рыжая. – Козу оставь в покое, потому как дело ваше не выгорит. Поймали твоего подельника, уже и к столбу мерзавскому привязали. И за тобой сейчас мужики явятся. Ох и располосуют вам задницы прутами берёзовыми, ох и поломают вам пальцы за дела ваши. А потом к пиявкам вас бросят. Страшно?
– Страшно. – отвечает отец. – Да коль заслужил, нечего на судьбу пенять. Вот только, прежде чем вот это всё со мной сотворят, скажи, как тебя зовут? Да после того, как я из болота выберусь, пиявок поснимаю, после того как задница зарастёт и пальцы снова гнуться будут, согласишься ли ты замуж за меня выйти.
Сказал это батя, и сам словам своим не поверил. Тут расправа грозит, а он девку замуж зазывает, которую только что встретил. А та вроде и удивилась, да смеяться начала.
– Вот так, значит. – говорит рыжая и ближе подходит. – Отработаешь три дня в хлеву честным трудом, скажу тебе моё имя. И коль после тех трёх дней всё ещё буду я тебе так люба, позови меня вновь замуж.
Отец до конца и не понимал, чего рыжая девка предлагает, но согласился не раздумывая. А та подошла к нему и по лбу стукнула легонько. Стукнула то легонько, да звон у бати в голове такой случился, что ноги подкосились. А как звон этот разошёлся, так и стихло всё. Псины не гавкают, голосов людей не слышно. Тишина и покой. Только вот коза рядом стоит, на ушко бате дышит.
Нет рядом девки той, будто и вовсе не было. Ворота толкнул, а они заперты. Постучал, людей позвал, никто не отзывается. Ну, раз так, козу подоил, молока напился и спать лёг.
По утру проснулся, а всё также тихо вокруг. По хлеву побродил, да и за работу принялся. Навоз выгреб, сена свежего с сушилок снял и козам дал, воды в поилку, зерна в корыто. Так за работой день и пролетел. А к вечеру, когда уже засыпать начал, привиделось ему чудо.
Будто по хлеву люди ходят. Да не просто, а мельтешат подобно огонькам лесным. Кто будто сено козам даёт, кто воды. Вроде девочка какая‑то вбежала, коз подоила и убежала. Вновь вбежала, подоила и убежала и ещё с десяток раз. И каждый раз то одёжа у неё другая, то косы по‑разному заплетены. И кажется бате моему, что будто с каждым разом старше она. Подивился и уснул.
На утро всё во новой началось. Ворота заперты, вокруг тишина и только козы пыхтят. Молока напился, да и за работу принялся. Целый день трудился, как полагается. Навоз вычищал, шёрстку козам расчёсывал, да и всё остальное делал, чего там полагается. Я уж и не упомню сам, чего мне батя рассказывал.
Вечером опять видения такие начались. Мельтешат люди, будто огоньки лесные. А девочка та уже и вовсе не девочка. Женщина взрослая. Да что не миг, то старше она. Вот с ней уже и другая девочка бегает, помогает. Да также, каждый раз, моргнуть только успеешь, а она уже взрослеет.
И в третий день всё также произошло. Только вот уже и та, вторая девочка девочкой не была. Перед тем, как заснуть, старушкой преклонных лет батя её разглядел.
На четвёртое утро проснулся он от того, что собаки гавкают и петухи кричат. Глянул, а ворота в хлев распахнуты. Вышел не смело, ожидая, что кинутся на него местные, а они только здороваются. Да и хутор вроде другой совсем. Хаты другие, вокруг изгородь из камня.
– С окончанием повинности твоей. – вдруг обратился к бате какой‑то старик.
– Спасибо. – отвечает батя. – Да разве ж это повинность, три дня за козами ухаживать. Скорее отдых. Так сладко, как в хлеву я давно не высыпался. Столько молока парного, как за эти три дня, я сроду не пил.
– Три дня? – усмехнулся старик. – Мне шестьдесят восемь годков. И когда я родился, ты уже в повинниках трудился у нас в хлеву.
– Да не выдумывай, старче. – засмеялся отец. – Не бывает так.
– Не бывать, то оно может и не бывает. Но, говорю, как оно есть. – похлопал старик папаню моего по плечу, вроде как с сочувствием и даже жалостью.
Побродил батя по хутору, подождал. Никто из местных к нему никаких вопросов не имеет. Некоторые только сочувственно головой качают. Удивился он, та потихонечку уйти решил. Всё подвоха ждал, что накинутся и к мерзавскому столбу привяжут. Но нет. Дела никому до бати не было.
