Мир Аматорио. Исчезнувшая

Расслабленное выражение лица Кэша становится каменным. Он пристально смотрит на меня, а его глаза… Я не могу определить, оживились ли его глаза из‑за того, что мой вопрос его тоже волнует. Либо из‑за того, что Кэш раздражен тем, что я вторгаюсь в его жизнь, которую он предпочитает скрыть от других.

– Прошлое для меня остается прошлым, Кимберли.

Его ответ меня бесит. Кэш не мог ответить более расплывчато?

– Это не ответ, – я скрещиваю на груди руки. – Хотелось бы услышать побольше определенностей.

Кэш ухмыляется, отчего во рту появляется привкус горечи. Почему мои слова звучат так, будто я навязываюсь быть его другом или что‑то в таком духе?

– Игра есть игра. Ты получила ответ. Теперь моя очередь. Тебе нравится Блаунт? – спрашивает он.

В замешательстве смотрю на него. Вся насмешливость, которая обычно сопровождает Кэша, отсутствует. Он серьезен.

– Ты имеешь в виду нравится, как… парень? – уточняю я.

– А разве он пытается стать твоим другом? – парирует Кэш.

– Нет, – признаюсь я. – Мне он не нравится.

Выражение лица Кэша остается неизменным. Кажется, он стал помрачневшим.

– Твой второй вопрос, Кимберли.

– Как ты нашел Голди?

– Не мне тебе объяснять, как легко можно собрать информацию о чем угодно и о ком угодно, имея деньги и связи.

Меня не удивляет его ответ. У Аматорио много денег и возможностей. Я знаю, что в их распоряжении имеется частный семейный детектив.

– Зачем ты помогаешь мне?

– Сейчас моя очередь задавать вопрос, – Кэш прищуривается. – Ты была в ресторане с Блаунтом, потому что так хотел твой отец?

От смущения мои щеки пылают, и я отворачиваюсь. Чувствую себя уязвимой от того, что Кэш знает о том, что мой отец настоял на свидании с Джеком. Краем глаза замечаю, как Голди подходит к Кэшу. Он утыкается носом в его бедро, и Кэш вытаскивает руку из кармана, чтобы почесать его за ухом.

– Я благодарна тебе за то, что ты помог мне вытащить Голди. Но тебя не касается, что происходит внутри моей семьи. Это личное.

Я слышу приглушенный звук шагов и поворачиваюсь. Кэш направляется ко мне, и я нервно сжимаю в руке подол платья, торчащий из‑под края толстовки. У меня бегут мурашки по коже в предвкушении, что скоро Кэш окажется рядом.

Почему мне нравится чувствовать его приближение?

Кэш встает около меня и проводит языком по своей нижней губе. Я прослеживаю за его действием, и сознание сначала переносит меня в день, когда я впервые увидела неизвестного поджигателя на заднем дворе. А потом я оказываюсь в своей спальне в прошлую ночь. К его губам на моей шее. К его языку на моей коже. К его рукам, запутавшимся в моих волосах.

– Ты права, это личное, – соглашается Кэш. – Тогда почему твой папаша лезет в твою личную жизнь и распоряжается ею?

Я так и не получила от Кэша ответ, который волнует меня больше всего. Зато он одним вопросом загнал меня в тупик. Мне тяжело признаться в том, что мой отец… плохой и лживый человек.

– Я же сказала, что не буду отвечать на вопросы, связанные с семьей. Игра закончилась.

Кэш снова делает шаг вперед, отчего я отступаю назад. Но он продолжает преследовать меня, пока моя спина не утыкается в стену. Кэш поднимает руки и упирается ими по обе стороны от моей головы.

– Мы играем до конца. Ответ на твой последний вопрос, Кимберли. Я помог тебе не потому, что мы были в прошлом друзьями. Или не потому, что хочу сохранить нашу дружбу. Или не потому, что я хочу тебя трахнуть, – он понижает голос. – Я помогаю тебе, потому что твой отец – самый большой кусок дерьма, который ходит по этой планете. Голди не должен страдать по его вине.

Я на грани слез от горько‑сладких воспоминаний.

Это было несколько лет назад на Рождество.

Я поблагодарила Кэша за подарок и крепко его обняла. Когда Кэшу удалось вырваться из моих объятий, он спросил: как я хочу назвать щенка. Я взглянула на маленького золотистого лабрадора, виляющего хвостом, и ответила…

– Голди, – шепчу я.

Между тем Кэш не останавливается и продолжает выпускать на меня весь свой ад.

– Твой папаша устроил прием и вывел тебя на обозрение, как племенную кобылу на торги, – его ноздри раздуваются. – Он подбирает жениха, и ему абсолютно плевать, что тебя тошнит лишь от одной мысли, что к тебе может кто‑нибудь прикоснуться.

Наши лица в нескольких дюймах друг от друга. Я вижу, как в глазах Кэша полыхает огонь. Огонь ненависти. Он поджигает меня, и я хочу испариться в воздухе, словно дым. Мне не по себе от того, как Кэш много про меня знает.

– Ты все высказал? – мой подбородок дрожит. – Тебе стало легче от того, что ты смешал мою семью с грязью?

От моего сломленного голоса Голди поскуливает. Он подбегает к входной двери и пытается открыть ее лапой, словно чувствует, что надо поскорее отсюда уйти.

– Нет, мне не стало легче. Но мне будет гораздо легче, если ты начнешь играть не по правилам своего папаши.

С этими словами Кэш срывает бандану с моего лица. Я задерживаю дыхание, когда он опускается передо мной. Я прослеживаю за ним взглядом, наблюдая, как Кэш проводит рукой по моему колену, избегая кровоточащей ссадины.

– Что ты делаешь?

Кэш поднимает на меня взгляд, который я расцениваю как «разве не видно»? Затем снова смотрит на мое колено, и его челюсть сжимается.

– Чертов охранник, – бормочет он. – Сильно болит?

– Нет.

Кэш смотрит на мою ногу, затем стягивает ее банданой. Прежде чем завязать ее вокруг моего колена, он выдвигается вперед и прикасается к коже рядом с ушибленным местом. Он опускается, целуя мою рану, и я вздрагиваю.

– Что ты делаешь?

– То, что должен сделать, – твердым тоном отвечает он.

Его губы направляются выше, их тепло передается мне и растекается по телу. Внутри меня что‑то разгорается. Что‑то незнакомое. Прежде чем я успеваю разобраться со своими эмоциями, Кэш опускает руку на мое бедро и сжимает его. Постепенно он добирается до подола платья и задирает его дюйм за дюймом.

Кэш пристально смотрит на мою нижнюю часть, скрытую трусиками. От его взгляда я испытываю… Нет, это ни в коем случае нельзя назвать стыдом или смущением. Это что‑то похожее на трепет или, может быть, предвкушение.

– Черт, принцесса, – хрипло ругается Кэш. – Теперь ты не сможешь уйти от меня просто так.