Мир Аматорио. Исчезнувшая

Отец выбрал такое платье, чтобы все было выставлено напоказ: открытые руки и плечи, глубокий вырез декольте и молочный оттенок ткани, совпадающий с моим цветом кожи.

Я чувствую себя практически обнаженной. От этого мне хочется забраться в постель, накрыться с головой одеялом и не вылезать из своего убежища до конца вечера.

– Это платье отлично подходит, – равнодушно бросает отец и перед тем, как уйти, оборачивается. – Продемонстрируй им свои безупречные манеры, Кимберли. Ты же училась в королевском пансионе три года.

– Пять лет, – я снова поправляю его, но отец уже не слышит меня, исчезая за дверью моей новой комнаты.

Или моей новой тюрьмы.

***

Я спускаюсь по волнообразной лестнице, молясь не подвернуть ногу на глянцевых ступенях из мрамора. Было бы весьма феерично скатиться к гостям, а заодно и к моему отцу с переломанной шеей.

Кстати, он уже с ослепительной улыбкой купается во внимании мужчин и дам в дизайнерских платьях и дорогих костюмах. Их украшения поблескивают в свете громадной люстры из венецианского стекла, свисающей с потолка второго этажа.

С тех пор как я уехала с мамой в Англию, в этом доме ничего не поменялось. Здесь по‑прежнему каждая деталь создана с той целью, чтобы заявить всем и каждому, что у его владельца имеется огромный счет в банке. А еще множество особняков по всей стране, недвижимость за границей и ровные отбеленные зубы, которыми отец вгрызается в глотку своим конкурентам.

Отец кивает в знак одобрения, когда я приближаюсь. Он представляет меня нескольким гостям. Их взгляды сосредоточены на мне, и я отвечаю им поверхностной улыбкой. Они возвращаются к обсуждению нового закона, и боковым зрением я замечаю промелькнувшую тень. Но оглянувшись, вижу мужчин, увлеченных беседой.

– Кимберли, ты помнишь Джека Блаунта? Ты ходила с ним в начальную школу.

Голос отца отвлекает меня от мимолетного движения. Я поворачиваюсь и обнаруживаю перед собой светловолосого парня. У него серые глаза, бледная кожа и вымученная улыбка.

Понимая, что мое молчание длится дольше положенного, я рассеянно произношу:

– Нет, скорее всего, не помню… Прошло много лет.

Улыбка Джека окончательного гаснет, и, кажется, отец недоволен моим ответом.

– Что ж, у тебя будет достаточно времени, чтобы вспомнить, – укоризненно говорит он. – Ты будешь учиться вместе с ним в академии «Дирфилд».

Мой желудок сжимается. Я буду учиться не только с Джеком. Но и с Кэшем. Я видела фотографии, где он был в темно‑зеленой форме академии с золотистой эмблемой «D» на груди.

Внезапно гости замолкают во время оживленной беседы. Они смотрят куда‑то позади меня и спустя несколько секунд неохотно возвращаются к разговору. Поворачиваю голову, чтобы узнать, что так привлекло их внимание.

Аматорио.

Меня можно не спрашивать, помню ли я их кого‑то из них. Я помню каждого. Такие, как они, не забываются. Как северное сияние, как охваченный огнем лес или как гигантская волна, движущаяся на тебя. Стоит увидеть эти явления один раз, и они навсегда поселятся в твоей памяти.

Мистер Аматорио идет впереди в темно‑синем костюме, в тон ему рубашке и галстуке. Его смоляные волосы идеально зачесаны назад, демонстрируя острые скулы – выделяющаяся черта Аматорио.

Рядом с ним его супруга Алессия. Ее темные волосы спадают на одну сторону элегантными волнами. Макияж на лице безупречный, как и черное платье, повторяющее все ее изгибы.

За ними следуют их дети.

Старший сын Десмонд в таком же костюме, как и его отец, но без галстука. В нем не осталось ничего от того мальчика, которого я помню из детства. Десмонд выглядит так, словно готов сломать хребет одним щелчком пальцев. Но вместе с этим в его внешнем виде нет чего‑то такого, будто он принимает стероиды. Его черные волосы немного взъерошены, а голубые глаза смотрят перед собой уверенно, спокойно и равнодушно.

На него оборачиваются многие девушки и дамы, но Десмонд не проявляет ни к одной из них какого‑либо внимания. Похоже, он привык к повышенному женскому интересу так же, как каждое утро и вечер привык чистить зубы.

Около Десмонда идет его младшая сестра Грейс, вложив руку в его сгиб локтя. На Грейс черное платье с длинными рукавами, высоким воротом и разрезом на бедрах. Я помню ее маленькой десятилетней девочкой с густыми темными волосами. Но сейчас ее пряди окрашены в светлый оттенок.

Грейс так же, как и Десмонд, изменилась. Ее мягкие черты лица стали выразительными и выточенными. Синие глубокие глаза, четко очерченные губы и выделяющиеся скулы. Она очень красива и стала еще больше похожей на своего близнеца – Кэша, которого здесь нет.

Невольно мой взгляд начинает метаться по гостиной. Он должен прийти. Я написала в приглашении, что буду рада видеть мистера и миссис Аматорио вместе с их детьми.

– Что они здесь делают? – тихо спрашивает отец, наклонившись ко мне.

– Я дружила с ними в детстве, – едва слышно отвечаю я. – Сегодня утром я отправила им приглашения.

– Кимберли, – сердито произносит отец. По его тону мне становится ясно, что после приема меня ждет серьезный выговор.

Однако за долю секунды его недовольное выражение лица меняется на приветливое.

– Здравствуй, Маркос, я так рад тебя видеть! Как приятно, что ты пришел не один. Алессия, моя дорогая, как ты чудесно выглядишь. А это моя дочь Кимберли, вы должны ее помнить…

С трудом сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Если бы сегодня вечером проводился конкурс под названием: «Самый льстивый обманщик», мой отец точно бы занял первое место.

– Кимберли, – произносит Алессия с теплотой в голосе. – Ты стала настоящей красавицей.

– Спасибо, – я делаю ответный комплимент. – Вы тоже потрясающе выглядите. Как и ваши дети.

– О да, – Алессия расплывается в счастливой улыбке. – Только посмотри на моего старшего сына. Ему нужно сниматься для известных журналов или играть в кино, ведь он унаследовал все самое лучшее.

От ее слов Десмонд слегка морщится.

– Но он выбрал автоспорт. Десмонд собирается улететь в Европу и связать свою жизнь с гонками, – гордо добавляет Алессия, и, мне кажется, я определила любимчика в этой семье.

– Мама, это вечеринка не в мою честь. Это приветственная вечеринка Кимберли, разве не так?

Десмонд пожимает руку моему отцу, потом переводит взгляд на меня. Я неловко киваю и, не зная почему, опускаю глаза. В пансионе мы часто обсуждали с девочками всяких мальчиков, но, чтобы видеть вживую таких красивых парней…

– Кимберли, ты помнишь мою младшую дочь – Грейс? – мягко спрашивает меня Алессия. – Ты ведь играла с ней в детстве?

– Кимберли больше любила играть с мальчиками, – вместо меня отвечает Грейс.

Она обнимает меня и говорит с такой громкостью, чтобы только я могла ее услышать.

– Ты изменилась. Будь мой брат здесь, он бы тебя не узнал.