Мир Аматорио. Искушение

Пока ищу Кэша, случайно натыкаюсь на ванную. Проскальзываю внутрь, чтобы смыть с себя пиво, от которого кожа стала жутко липкой. Подхожу к раковине и открываю кран с холодной водой. Беру полотенце и, сунув его под струю, вытираю живот.

За моей спиной раскрывается дверь, и сердце в груди делает сальто. Перед глазами проносится воспоминание, как Десмонд зашел в уборную в ресторане, чтобы меня успокоить. И я отчетливо помню, что было после…

«– Крис, ты охренительная… – Десмонд целует меня в самое интимное место на теле. – Ты такая сладкая… – еще один поцелуй. – Такая тугая…»

Его низкий голос звучит в голове, и я прикусываю губу, стараясь держать под контролем собственное дыхание. Боже. Тогда я испытала нечто невероятное и потрясающее. Почувствовала наслаждение, какого не ощущала прежде.

Но вместо Десмонда в ванную заходят две старшеклассницы, обсуждающие, как целуется Стив.

Комок разочарования застревает в горле. Сдерживая тоскливый стон, закрываю воду и возвращаю полотенце на место. И тут же ругаю себя. Мне не нужно думать и вспоминать о Десмонде.

Наставляя себя, выхожу в коридор. Но только, чтобы внезапно остановиться, ошеломленно глядя перед собой.

Напротив меня, прислонившись затылком к стене, стоит Десмонд. Взведенный, гнетущий и явно расположенный кого‑то убить. Надеюсь, не меня.

– Нужно поговорить, – мрачно объявляет он.

Закрываю за собой дверь в ванную и скрещиваю на груди руки. Между нами только пять футов, и я стремлюсь создать хоть какой‑то барьер. Но это бесполезно. Перед Десмондом и его пронзительным взглядом чувствую себя, как всегда, уязвленно.

– Почему бы тебе не поговорить с Тейт? – спрашиваю и моментально жалею об этом.

Черт бы побрал мой болтливый язык! Из‑за дурацкого вопроса в тяжелом взгляде Десмонда проскальзывает довольный блеск.

– Я хочу поговорить с тобой, а не с Тейт. Мне плевать на нее.

«Зато мне не плевать на нее! Точнее на то, как ее гадская рука гладила твой живот!» – хочется кричать на Десмонда, но я вздергиваю подбородок и как можно спокойнее отвечаю:

– Я не буду с тобой разговаривать. И хватит преследовать меня.

Он раздраженно вздыхает.

– Серьезно думаешь, что я оставлю тебя в покое в доме, полном пьяных парней?

Раньше мне бы стало намного легче от подобных слов, но обида на Десмонда и злость на саму себя по‑прежнему заполняют разум.

– Не переживай, – пытаюсь сострить. – Никто не способен причинить мне столько боли, сколько причинил ты. В этом деле ты «номер один». Никому не удастся тебя переплюнуть.

Склонив голову, Десмонд запускает руку в волосы и проводит по ним.

– Знаю, я поступил дерьмово. Крис. – Он трет пальцами лоб. – Черт… Как это сложно…

Последнее Десмонд произносит безнадежным шепотом и замолкает. Жду, когда он еще что‑то скажет. Может, если выговорится – ему станет легче? А мне не придется мучиться от боли, которую я испытываю всякий раз, когда вижу его?

Я страдаю от того, что больше не могу с ним говорить. Не могу с ним шутить и смеяться. Не могу к нему прикоснуться, поцеловать и прижаться к его груди. Я терзаюсь тем, что не могу быть рядом и делать с ним все это. Потому что если я сдамся, то мои страдания будут еще невыносимее.

В последние дни я прочла много книг по психологии, во многих из них сказано, что боль – естественный сигнал нашему телу. Она необходима, чтобы мы избегали источников опасности. Если бы мы не испытывали боль, то погибли бы. Она нужна, чтобы выжить. Чтобы в следующий раз мы не играли с огнем, ведь он может не только обжечь. Он способен испепелить до углей.

Десмонд – мой источник боли, и, по всем законам самосохранения, мне нужно держаться от него подальше.

Но почему‑то я не убегаю, сломя голову. Почему‑то стою и внимательно всматриваюсь в его лицо, отмечая тени под глазами и взгляд… Уставший? Измотанный? Тоскливый?

Вдруг мое обеспокоенное разыгравшееся воображение выдает картинку, как Десмонд в таком состоянии сегодня ночью садится за руль и разгоняется. А на следующее утро я смотрю за завтраком новости, где показывают его искореженную машину. И до конца дней буду винить себя, что не выслушала его.

– Десмонд, – мой голос неестественно высокий. – Что ты хотел мне сказать?

Грудь Десмонда высоко поднимается от глубокого вдоха.

– Мне правда искренне жаль, что я причинил тебе боль. Не поверил и изводил тебя.

– И ты меня прости. Я врала, заставляя усомниться в своей… невинности.

– Мы оба ошибались, но я облажался сильнее. – Десмонд смотрит на меня крайне серьезно. – Ты теперь все время будешь меня избегать?

Теперь моя очередь делать глубокий вдох. Не хочу признаваться Десмонду, что находиться рядом с ним для меня опасно. Что чувства к нему разрушают меня и делают слабой.

Например, как сейчас. Десмонд неотрывно прожигает меня пронзительным взглядом, буквально убивая меня. Между нами минимальное расстояние, его парфюм кружит голову, а тело реагирует на его близость изнывающей жаждой.

– Я не знаю, – только и могу выдавить я.

– Тогда сделай за меня выбор, – внезапно требует он.

Мои глаза округляются.

– Что это значит?

– У тебя есть возможность выбрать за меня, – бесстрастно повторяет Десмонд. – Если дальше планируешь меня избегать – тогда я переведусь в другую школу, и ты больше меня не увидишь.

От мысли, что я больше не увижу Десмонда, мне до смерти грустно. Хочется поднять руки и обнять его. Хочется прижаться и никуда не отпускать.

Даже несмотря на то, что Десмонд причинял мне боль, я уверена: мне будет еще невыносимее, если он исчезнет из моей жизни.

– Какой второй вариант? – Мои брови сводятся к переносице.

Позади раздаются шаги и женские голоса. Из ванной выходят две старшеклассницы и, увидев меня и Десмонда, замолкают. Переглянувшись между собой, они идут дальше по коридору.

– Я остаюсь в «Дирфилде», – Десмонд пристально глядит на меня, и я улавливаю в его голубых глазах что‑то похожее на надежду. – И ты дашь мне шанс. Что ты выберешь?

Выдерживаю его взгляд, и внезапно в голове проносится один момент за другим: как Десмонд швырнул в меня толстовкой, когда я впервые оказалась в его доме… Как загородил меня собой во время пейнтбола… Как подарил книгу, которую я не могла найти в библиотеке… Как пытался успокоить в ресторане, когда я расплакалась…

В гостиной начинает играть «My worst» Blackbear, и сердце стучит по ребрам отчаянным молотом.

Именно эта песня звучала на вечеринке в честь возвращения Десмонда. Тогда я впервые увидела его и не смогла оторвать взгляд.