Мир Аматорио. Неделимые

Гнев жжет мое горло и грудь. Я с трудом стою на ногах, но бросаю в воздух документы о разводе. Фрэнк передал их мне, чтобы я их подписал. На что он рассчитывал? Старый кретин думает, что начнет мне угрожать, и я откажусь от моей Ким?

Ни за что, блять, на свете!

Никто не может встать между Ким и мной.

Никто.

Продолжаю швырять документы о разводе. На них нарисованы член и яйца, и я знаю, что поступил, как тупой третьеклассник. Но мне плевать.

Фрэнк должен понять, что у него нет права указывать, что мне делать. Я сам разберусь со своим браком и со своей женой. Это касается только меня и Ким.

– Кэш, хватит!

Встревоженный голос рассекает воздух, как удар хлыста. Я поворачиваюсь и среди гостей мгновенно нахожу беспокойное личико моей малышки. Наши взгляды встречаются, и по моим венам расползается яд.

Я больше не в состоянии смотреть ей в глаза и прикрываю веки. Ким впервые смотрит так на меня.

Я видел ее взгляд, полный ненависти. Видел ее злобный взгляд. Видел гневный. И я бы с легкостью их пережил, позволяя ей дальше ненавидеть меня. Главное, я тот, кто никогда ее не оставит.

Но сейчас взгляд Ким полон разочарования, и мне хочется исчезнуть. Бесследно раствориться в воздухе. Я нажрался и больше не желаю, чтобы Ким видела меня в таком состоянии.

Спрыгиваю со сцены, и гости отшатываются от меня, словно я конченый псих. Моя челюсть сжимается, я с трудом держусь, чтобы не рассмеяться вслух мрачным хохотом.

Чего от меня все хотят? Я шаблон плохого парня и охреневшего говнюка. Даже моя семья не ожидает от меня чего‑то хорошего.

Мне. Насрать.

Мне ни капельки не стыдно за свою выходку. Я не собираюсь ни перед кем извиняться.

Кроме нее.

Ким – единственная, перед кем я готов извиниться. И по жестокой иронии она сразу пошлет меня, как только я раскрою рот и произнесу первое слово.

Но Ким придется принять мое извинение, нравится ей это или нет.

Я хочу подойти к ней, но что‑то внутри останавливает меня.

Сейчас не самый лучший момент, тупица. 

Застываю на месте, а затем шаткой походкой иду в сторону дома. Добираюсь до бассейна и поворачиваю голову. Мой взгляд скользит по воде, подсвеченной неоновым светом, подстриженной лужайке и задерживается на установке для запуска фейерверков.

Перед глазами всплывает образ Ким.

На ее личике отражались вспышки салюта, когда она стояла посреди обезумевшей толпы. Она была единственной, кто оставалась спокойной. Все в панике бросились убегать из дома, пока она завороженно смотрела, как взрывается фейерверк один за другим. 

Это был день, когда ее папаша устроил прием по случаю ее возвращения из Англии. А я направил салют в его дом. И однажды Ким призналась мне, что ей понравилась моя дурацкая выходка.

Почему бы не повторить этот момент? Я уже натворил достаточно много дерьма. Хуже, чем сейчас, уже точно не будет.

Делаю несколько неустойчивых шагов, и моя рука застывает над красной кнопкой пусковой установки. Повернувшись, я ищу взглядом Ким.

Она смотрит на меня сквозь волнистые пряди светлых волос, а ее голубые глаза… Черт, почему они всегда имеют надо мной столько власти?

– Это для тебя, Ким.

С этими словами я нажимаю на кнопку.

Воздух со свистом прорезает яркая искрящаяся комета. За ней выстреливает еще одна.

Я разворачиваюсь, и за моей спиной с грохотом взрываются фейерверки, освещая все пространство вокруг. Иду в сторону рощи. Туда, где стволы деревьев прячутся в темноте ночи.

Для меня эта свадьба подошла к концу.

Как и моя.

***

Не знаю, сколько прошло времени. Кажется, я уже вечность пялюсь на лунную дорожку, сверкающую на водной глади. По ней иногда проплывают яхты и парусники, пока я сижу, прислонившись спиной к дождевому дереву, растущему на склоне обрыва.

Где‑то внизу шумит море, его волны разбиваются о камни такими же обреченными ударами, как стучит сердце в груди.

«Я любила тебя первой любовью, но Найла любила сильнее».

Черт, я хочу поджечь весь мир. Я хочу найти могилу ее бывшего, раскопать ее и проломить его череп. Но все же… Я не стану этого делать.

Ким моя. Она была моей с тех пор, как я ее впервые увидел. Что касается Найла… Назовем его просто временным этапом в ее жизни. Каким бы он не был хорошим парнем, я сделаю все, чтобы стать для Ким лучшим.

Но почему‑то именно рядом с ней все мое дерьмо выбирается наружу. Стоит мне увидеть Ким, как все мои блоки срываются. Рядом с ней нет никакого гребаного фильтра, чтобы я сначала подумал, а потом сделал. Почему я совершаю рядом с ней всякие глупости, и ей постоянно достается моя несносная версия?

Не знаю, поступил ли я правильно, когда ушел со свадьбы и оставил Ким. Но я хотел избавить ее от необходимости видеть меня.

А еще не хотел снова совершить глупость.

Например, такую, как похитить ее.

Я мог бы переиграть Фрэнка и его долбаных верзил, чтобы увести Ким у всех из‑под носа. Но знаю: если бы мне посчастливилось остаться наедине со своей женой, то определенно не смог бы себя сдерживать.

Всю свадьбу я смотрел на нее и представлял, как притягиваю ее ближе к себе. Как проскальзываю языком между ее губ, как пробую ее на вкус снова и снова. Как сжимаю ее горло, задираю платье и безжалостно врываюсь в ее киску. Как каждым новым толчком заставляю забыть ее об этом гребаном бывшем.

Я бы заставил мою принцессу запомнить этот момент.

Прижимаю кулак ко рту, чтобы подавить стон. Другую руку опускаю на ширинку и душу член через брюки. Остынь, приятель. Ты приблизишься к ней только тогда, когда принцесса перестанет злиться на нас.

Я уже говорил, что хочу стать для Ким лучшим? Так вот: я собираюсь заняться с ней сексом тогда, когда Ким уже не будет жалеть, что подпустила меня к себе.