Мир Аматорио. Разрушенный
Май. Нью‑Йорк
Я прослеживаю за взглядом Эйслин и оборачиваюсь. По залу ходят официанты, несколько девушек в вечерних платьях делают селфи у фонтана с шампанским, мужчины в костюмах что‑то обсуждают.
А затем я вижу его.
Он стоит подальше от гостей выставки, словно являясь отдельной независимой частью.
Мой взгляд изучает его с головы до ног: темно‑русые волосы зачесаны назад, костюм графитового оттенка, сшитый на заказ. Одна его рука в кармане, а другой он держит бокал. Его глаза обращены на меня, и я мгновенно отворачиваюсь.
– С чего ты решила, что он смотрит на меня? – спрашиваю я у Эйслин, понижая голос, будто этот парень может меня услышать. – Скорее всего на тебя.
Не поймите меня неправильно, но я уверена, что объектом его внимания является Эйслин. Она обладает утонченной и ошеломительной красотой. Если невозможно не оторвать глаз, то от такой девушки, как она.
Эйслин откашливается.
– Наши родители дружат, и я знаю его с рождения. Думаю, у него было достаточно времени, чтобы меня рассмотреть, – она подает ему знак. – Найл, подойти к нам!
Я резко втягиваю воздух и испуганно смотрю на Эйслин. Мои расширенные глаза буквально умоляют ее: «Не надо!», но она отвечает мне лукавой улыбкой.
– Прямо сейчас он направляется к нам, – довольным тоном произносит она, и мои плечи напрягаются.
Я два года не общалась с парнями. Киллиан и мужчины из охраны не в счет. Это отдельная категория, при которой и мысли не допускалось о флирте или симпатии. И даже если бы у меня была такая возможность, как поболтать с парнем, я бы любым способом избежала ее.
В следующее мгновение около меня и Эйслин встает тот самый он смотрит на тебя парень.
– Привет, Найл, – говорит Эйслин и представляет ему меня. – Познакомься, это Рене. Рене – это Найл.
– Найл Морган, – парень протягивает для приветствия руку.
Я смотрю на его ладонь с выступающими венами, и мне требуется время, чтобы набраться решимости и поднять на него взгляд. В первую очередь я вижу его улыбку. Она обезоруживающая и милая.
– Очень приятно, – я протягиваю ему руку. – Рене Гросс. Можно просто Рене.
Найл берет мою ладонь и подносит к лицу, чтобы поцеловать. Я знаю, что это обычный жест вежливости, но не могу себя контролировать. В тот момент, когда Найл едва касается моей кожи губами, я моментально одергиваю руку.
На мгновение лицо Найла вытягивается, но спустя секунду его выражение вновь становится приветливым. Если моя реакция и смутила его, то он блестяще не показал этого.
– Мы нигде не встречались? – Найл внимательно на меня смотрит. – Твое лицо кажется мне очень знакомым.
Его слова вызывают у меня что‑то похожее на холод, пробежавший по коже. Если Найл видел фотографии с исчезнувшей Кимберли Эванс, то он в два счета может распознать, что я усердно пытаюсь скрыть последние несколько лет.
– Думаю, ты ошибаешься, – я стараюсь, чтобы мой голос звучал увереннее, чем чувствую себя на самом деле. – Я впервые в Нью‑Йорке. Я родилась и всю жизнь прожила в Австралии.
Удовлетворенным моим ответом, Найл кивает.
– Согласен. Если бы я однажды встретил такую девушку, как ты, я бы точно запомнил нашу встречу. Ты очень красивая.
Мои щеки моментально вспыхивают. Я смущенно улыбаюсь ему:
– Спасибо.
В это мгновение к нам приближается худощавый мужчина в очках и с галстуком‑бабочкой.
– Добрый вечер, я устроитель выставки Мэтью Джонсон, – вежливо представляется он мне и Найлу, а затем переключает внимание на Эйслин. – Дорогая, только что доставили цветы. Что с ними делать?
– Пусть заносят, я украшу зал вместе с дизайнером, – распоряжается Эйслин и обращается к Найлу. – Я уверена, что оставляю Рене в надежных руках.
После этого она берет у устроителя выставки ежедневник, вырывает листок и что‑то быстро на нем пишет. Затем отдает его мне.
– Рада знакомству, Рене. Здесь мой личный контакт на тот случай, если тебе что‑нибудь понадобится. А сейчас мне нужно идти, – произносит она с извиняющейся улыбкой и многозначительно добавляет. – Желаю приятно провести вечер.
Она и ее помощник уходят. Я убираю листок с номером Эйслин в сумочку, боковым зрением замечая, как Найл потирает затылок:
– Как тебе Нью‑Йорк? – спрашивает он.
– Если честно, я мало, что успела увидеть, – признаюсь я. – Мы с семьей прилетели сегодня с утра.
Найл кивает.
– Что ты планируешь делать завтра? – задает он следующий вопрос.
– Может быть, останусь дома с книгой. Или изучу окрестности поместья отца. В Гринвуд‑Лейк потрясающая природа.
– Ты серьезно? – глаза Найла расширяются. – Ты первый раз в Нью‑Йорке и хочешь проторчать все время дома?
Я пожимаю плечами и никак это не комментирую. Я не могу сказать Найлу, что мне сложно отбросить тревогу и страх, и сразу окунуться в энергичную жизнь большого города.
– Прости мою бурную реакцию, – смущается Найл, и его лицо немного краснеет. – Просто в Нью‑Йорке столько мест… Если ты их не посетишь, то это будет преступлением.
Я смотрю на него и не верю: только что передо мной покраснел парень. Вау. Похоже, он растерялся или стесняется. И я решаю поддержать разговор: