Мир Аматорио. Разрушенный

Я кричу, но Кэш не слышит меня. Он пристально смотрит на меня и прижимает руку ко льду. Его ладонь оказывается в том месте, где находится мое лицо, залитое слезами.

– Пожалуйста! Обернись!

В это мгновение Блаунт нападает на него сзади. Он сжимает его шею в сгибе локтя и тащит его вниз. Ко дну. 

– Нет! – кричу во всю силу легких. – Кэш! Кэш, пожалуйста…

Обеими руками я бью по льду. Но Блаунт продолжает тащить Кэша на глубину. Очертания их силуэтов постепенно исчезают в темной воде, и я плачу навзрыд. Мой вопль звучит по‑звериному.

– Кэш!

Игнорируя ноющую боль в руках, я продолжаю колотить по льду. Наношу удар за ударом. Мои движения замедляются, словно невидимая сила сковывает меня.

– Милая, успокойся, – низкий голос прорывается сквозь холод и боль.

– Он убьет его! Кэш может погибнуть!

– Ш‑ш‑ш, – продолжает успокаивать меня тот же голос. – Здесь никого нет. Тебе приснился кошмар.

Кошмар. 

Я резко останавливаюсь. Меня всю трясет. Глубоко и часто дышу, чувствуя, как бешено колотится сердце. Я боюсь открыть глаза, но в ноздри просачивается знакомый аромат.

Табак и мускусный парфюм Фрэнка.

Для меня эти запахи ассоциируются с безопасностью. И защитой.

Открываю глаза, от слез все расплывается. Несколько раз моргаю, прежде чем увидеть над собой обеспокоенное лицо Фрэнка. Обеими руками он крепко прижимает меня к груди, не позволяя пошевелиться.

– Милая, это просто кошмар, – повторяет он. – Тебе приснился плохой сон.

Я впиваюсь закоченевшими пальцами в его рубашку.

– Холодно, – дрожащими губами шепчу я. – Мне холодно.

– Быстро принесите плед и горячий чай, – распоряжается Фрэнк, и боковым зрением я замечаю промелькнувший силуэт.

Меня укрывают теплым пледом. Подрагивающей рукой смахиваю с лица прилипшие пряди, и мой взгляд останавливается на кровавом пятне, размазанном по запястью. Моментально переворачиваю ладонь, и от увиденного сердце останавливается в груди.

Моя рука в крови, костяшки и фаланги пальцев разодраны. На второй руке такая же ужасающая картина.

– Фрэнк, что со мной? – испуганно спрашиваю я. – Почему столько крови?

Фрэнк с сочувствием на меня смотрит и молча переводит многозначительный взгляд за мою спину. Я оглядываюсь через плечо. Узорчатое изголовье кровати перепачкано кровью. Бордовые пятна покрывают подушку и смятую простынь.

Это моя кровь? 

– Мисс Гросс, я сделала для вас чай, – в спальню заходит миссис Рэндап.

Она держит перед собой поднос с дымящейся чашкой и осторожно передает ее мне. Я улавливаю аромат трав.

– Пейте, – говорит миссис Рэндап. – Этот чай успокаивающий.

Я обхватываю чашку и делаю несколько небольших глотков. И с каждым меня наполняет тепло.

Фрэнк отпускает миссис Рэндап, и она уходит. После этого он поднимается с кровати и направляется к открытому окну. Достает сигару и закуривает ее, выпуская струю дыма наружу.

В спальне застывает тишина. Из сада доносится треск светлячков, где‑то далеко у озера квакают лягушки. Я вытираю мокрые от слез щеки тыльной стороной ладони и первой нарушаю молчание.

– Прости, – едва слышно произношу я.

– За что ты извиняешься? – спрашивает Фрэнк.

– За то, что устроила. Мне приснился кошмар, и я потеряла контроль.

– Это я должен перед тобой извиниться, – возражает Фрэнк. – Вчера я перебрал с выпивкой и наговорил много того, чего не стоило.

– В моем кошмаре нет твоей вины, – шепчу я.

Фрэнк зажимает сигару между указательным и большим пальцем, когда его взгляд встречается с моим.

– Кто такой Кэш? – неожиданно спрашивает он. – Ты без конца повторяла во сне его имя.

Я опускаю взгляд, крепче обхватив пальцами чашку.

– Парень из прошлого, – признаюсь я. – Когда‑то мы любили друг друга.

– Он мертв? – спрашивает Фрэнк.

– Нет. Он жив, и с ним все в порядке.

– Тогда почему его нет рядом с тобой? Почему вы не вместе?

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы подавить то, что может разорвать меня изнутри. У меня не хватает слов, способных описать мое состояние.

– Это уже не имеет значения.

Не совсем аккуратно я ставлю чашку на прикроватную тумбочку. Несколько капель попадают на кожу и обжигают ее. Не обращая внимания на боль, я беру телефон и ввожу в поисковой строке ближайший вылет из Нью‑Йорка.

– Фрэнк, – говорю я и делаю решающий вдох. – Я хочу домой. В Мельбурн.

Фрэнк не задает лишних вопросов.

– Я распоряжусь, чтобы собрали наши вещи.

– Не надо, – отказываюсь я. – Я полечу одна. Мне нужно побыть наедине с собой.

– Как ты себе это представляешь? – спрашивает Фрэнк и категорично заявляет. – Я не могу отпустить тебя одну в таком состоянии.

Поднимаюсь с кровати, подхожу к нему и беру его за руку.

– Папа… – говорю я и тут же осекаюсь. – Фрэнк. Со мной все будет в порядке.

Фрэнк удивленно на меня смотрит, будто у меня выросла вторая голова. Я впервые назвала его «папой». Может быть, для него это звучит неестественно. Но для меня это правильно и уместно.

В следующий миг Фрэнк заключает меня в крепкие объятия. Одну руку кладет мне на спину, а второй мягко поглаживает по голове. Затем осторожно отстраняется и смотрит сверху вниз.

– Уверена, что не хочешь остаться в Нью‑Йорке? – спрашивает он.

Я киваю.

– Мне нужно побыть одной, – на секунду замолкаю и добавляю: – Не волнуйся за меня. Я справлюсь.

– А как же Найл?

Я смотрю мимо отца, мысленно возвращаясь в прошлый вечер.

– Скажи ему, что я хорошо провела с ним время. Но у нас ничего не получится, – произношу я и меняю тему. – Мне нужно собираться, иначе я опоздаю на самолет.

Увидев решимость в моих глазах, Фрэнк кивает и идет к выходу из спальни. Перед тем как открыть дверь, он останавливается и произносит: