Мне изменил Босс, или Развод и тапочки по «Почте России»

Незнакомый мужчина устало смотрел на меня в ожидании ответа. И что я должна была сказать? Да, я согласна, чтобы у меня отняли ребенка?

– Ну что, берете или нет?

– Мамочка, это кто? – спросила с любопытством Ритуля, которая вцепилась в мои ноги.

Это плохой дядя, милая, которому твой папа заплатил круглую сумму, чтобы избавиться от меня. От нас. И который покрывает его разврат.

– Какая милая девочка. Это Пашина дочь?

– Это все еще моя дочь. Вы не лишите меня родительских прав.

– Простите, я всего лишь адвокат вашего мужа. Я не могу ничего комментировать. Советую лишь найти защитника в суде, у вашего мужа большие связи.

Ага, связи. Те самые, которые он получил, работая со мной. Больно. Как же больно. Меня словно потрошили без ножа. Без лезвия. Пытались порезать, не оставляя следов, но все равно я мысленно визжала от боли как сумасшедшая.

Когда судьба перестанет вонзать ножи мне в спину?

Мужчина ушел, а боль осталась. Ритуля не понимала, почему я до сих пор стояла перед закрытой дверью и не могла пошевелиться. Я просто не хотела показывать малышке свои заплаканные глаза.

– Эй, мать, ты чего? Оль?

Ситуацию спасла Тоня, которая заметила капли, падающие на дорогой паркет из моих глаз. Извини, подруга, если испорчу своими солеными слезами, то заплатить не смогу.

– Маргош, поиграешь с Мусей?

– Да!

Малышка с корги убежали, и я сразу же почувствовала теплые объятья на своих плечах.

– Пиздец.

Это все, что она могла произнести, хотя в какой‑то степени подруга читала мысли.

– Пиздец.

– Раз пиздец, то пошли в клуб.

– В смысле?

– В прямом? Оторвемся, потанцуем.

– Тонь, ты серьезно? – я взглянула на подругу с недоумением и пыталась найти хотя бы тень намека на сарказм или шутку. Не нашла.

– А что нет?

– Ты знаешь, когда я в последний раз была в клубе?

– Помню. На третьем курсе, когда вы с Пашей познакомились.

Да, это были милые времена. Первый красавчик университета, который обратил внимание именно на меня, а не на Нинку из пятой группы. А она клеилась к нему, на свидание напрашивалась. Но однажды мы пересеклись взглядом в коридоре около столовой и…

– Эй, подруга, вернись на землю, – Тоня щелкнула пальцами перед моим лицом. – Давай, собирайся.

– Но у меня дочь. Я не оставлю ее одну.

– Ну, позовешь свою няню.

Снова? Тогда к концу следующей недели мне будет нечем ей платить. Надо, кстати, посчитать, сколько осталось на карте. Эрнест Сергеевич нескоро выплатит зарплату, а сидеть вечно на шее Тони мне вряд ли удастся.

– Нет, Тонь, я, наверное, пас.

– Так, я не спрашиваю, я приказываю. Пойдём. Сама позвоню твоей няне. Ты обязана оторваться и вспомнить, что ты женщина.

– Я и есть женщина.

– Не похоже. Женщина должна наслаждаться своей жизнью и своим телом.

– Тоня! Но у меня Ритуля.

Подруга закатила глаза и четко произнесла то, что я не могла осознать все эти дни ада.

– Ваша дочь не мешала Паше трахаться с секретаршей. Почему должна мешать тебе?

Она права, просто мне страшно. Страшно менять свою жизнь, страшно уходить от привычного уклада. Страшно уходить от мужа, даже от такого предателя, как Паша. Привычка, материальная зависимость. Общая дочь.

Мне сложно.

Тоня буквально силком потащила меня в свою гардеробную, где красовалось множество нарядов от кутюрье, ярких туфель на высоких каблуках. Ох, их я точно давно не носила, раздала свои пары сразу после родов из‑за опухших ног и любви Ритули проситься на ручки. Таскать дочь на руках будучи на каблуках тяжеловато, да и Паше не нравилось, что я становилась ростом с него.

– Вижу, кто‑то соскучился по красивой жизни. У нас как раз один размер.

– Ну, почти. Паша сказал, что мне надо сбросить десять кило и нарастить сиськи.

Подруга замерла с вешалкой в руке, где красовалось черное обтягивающее платье с блестками.

– Тебе? Десять килограмм? Он свой пузяк видел?

Я бы не сказала, что у Паши плохое телосложение. Широкие плечи, накачанная грудная клетка. На заплывший пресс я даже не обращала внимания. Он возбуждал меня как мужчина. Видимо, я его не возбуждала со своими маленькими девочками, зато Полиночка своими персиками его радовала.

– Это ладно, но… я действительно набрала. Да и грудь опустела после кормления, обвисла.

– Оля, ты шикарно выглядишь! Не слушай этого урода! Попа есть, сиськи сейчас пуш‑апом увеличим, а животик… У кого из нас его нет?

– У тебя.

Подруга рассмеялась и, подняв домашнюю тунику, выпятила свой живот.

– Он у всех есть, просто у меня чуть меньше. Вот, примерь.

Она протянула то самое черное платье, которое схватила в гардеробной. Красивое, роскошное. Наверняка, стоило целое состояние. Множество палеток, которые издалека переливались как драгоценные камни.

– А ты…

– Уверена! Надевай уже!

И я надела. Как говорили, черный стройнит. Так оно и оказалось. Новый лиф подарил мне новую грудь, а облегающее платье подчеркнуло изгибы фигуры.

– Все, красимся и идем. Твоя няня скоро придет. Такси уже ждёт.

Так мы и поступили. Быстро собрались, дождались Нику, и спустились вниз. Машина Паши, на которой я приехала, стояла у подъезда. Идея сразу же пришла в голову.

– Отпусти такси, мы поедем на мерсе.

Подруга коварно улыбнулась вместе со мной и мысленно согласилась на авантюру. Если бы я знала, чем обернется мой поход в клуб, то ни за что бы не пошла на поводу у Тони.