Мой друг – пилот, я с ним
– И на Гельветике в том числе. У независимых не так много кораблей, вряд ли вам найдётся место. А Гельветика слишком гордая, у них летает мало иностранцев. Причём Гельведы – это наиспокойнейшее место среди всей этой шушеры.
– Ладно, а прочая периферия?
Петер вздохнул.
– Не центральные системы из‑за того не являются центрами, что у них экономика слабо развита, а отсюда и отсутствие собственного флота. На Санкт‑Викторе, где я пересел, вся космическая инфраструктура – один порт. На большинстве подобных планет население меньше ста миллионов человек – они не способны самостоятельно поднять корабль в небо. Максимум купят где‑нибудь, а экипаж отправят на стажировку в центр сектора. Единственно, что там можно, так это наняться на какой‑нибудь корабль, прям как я. Но это рискованно, никогда нельзя предугадать с кем столкнешься. Чем меньше планета и дальше от основных трасс, тем хуже публика крутится в портах. Я, прежде чем о «Звезде Белема» справки не навёл, и не думал приближаться к ней. А капитаны наверняка будут интересоваться: все ли документы в порядке, выяснят о предыдущих местах работы. Скажу так, если на борт набирают людей не глядя, значит, людей там не ценят, а может и не на работу набирают.
– Совсем запугать нас вздумал?!
– Извини, но истории о рабовладельцах и пиратах не из воздуха берутся. При мне один штурман отзывался о некоторых кораблях, стоявших в соседних доках, и их экипажах, что, скорее всего, они в розыске за бандитизм или ещё хуже.
– Что‑то ты нам не радостные перспективы рисуешь.
– Может быть, но вы меня спрашиваете о моём мнении, вот я его и высказываю. Могу дать только один совет.
– И какой же?
– Я бы на вашем месте постарался выцепить дипломы и всё причитающееся. Уверен, лазейки существуют.
Стэнли покачал головой.
– Для того чтобы судиться, надо иметь достаточно денежных средств, а нам надо судиться с министерством. Их адвокатов нам не переплюнуть. К тому же, если копать под академию, то неизвестно, чем может дело закончиться. Компромат на нас, если поискать, всегда найдётся. Спасибо, что поговорили.
Стэнли поднялся, следом за ним и Петер.
– Куда вы теперь?
– А у нас разве есть выбор?
По пути к каютам они встретили Жоао, который насильно направил их в столовую, где они провели ещё пару часов за праздничным обедом. Основную лепту внесли Кишан с Жоао за помощь в «кортолийском деле», как они выразились.
Когда Майк следом за Стэнли поднялся на стену дока, солнце уже клонилось к земле, а площадка перед кораблём лежала в глубокой тени. Равнина покрылась тёмными прожилками, а рыжий цвет перекочевал в небо. Прощание получилось тёплым, так как Кишан и Жоао рассказали команде о помощи курсантов, и Стэнли с Майком фигурировали чуть ли не предводителями. Петер же не распространялся об их проблемах больше, чем было известно из судебного процесса. Капитан хоть и поблагодарил их лично, пожав руки, но совершенно не интересовался их дальнейшей судьбой.
Они вновь стояли под неутихающим ветром и потоками оранжевых солнечных лучей. Люди внизу забрались в корабль, и вокруг не осталось ни одного человека. Будто путешественники пятивековой давности они прошлись по верхушке скалы и исчезли в недрах космодрома.
Глава 3. Вверх
– Стой! – Майк, уже поставивший ногу на первую ступеньку лестницы, ведущей вниз на станцию, сделал шаг назад. Обернувшись, он увидел побледневшее в полумраке лицо Стэнли. – Я должен сказать, что сажусь на другой поезд.
Майк ничего не сказал, только опустил рюкзак на пол и облокотился на поручни.
– Я обещал, что когда придёт время, всё расскажу. – Пальцы Стэнли лихорадочно теребили лямку мешка, пока собирался с мыслями. Наконец, он начал: – Ты всё сам слышал. Я достаточно хорошо знаю космос, но для завершения картины наших проблем не хватало только мнения человека, который знает о внешних мирах не теоретически. Если бы он знал выход, то обязательно сказал. Но теперь для меня всё кристально ясно и нет больше никакого выбора. Для меня. Тебе есть что терять…
Майк попытался возразить, но Стэнли перебил его:
– Подожди, дай закончу. Тебе есть куда вернуться. Я не слышал ничего хорошего о твоих родственниках, но они не оставят тебя. Так или иначе, работа, дом у тебя были уже до поступления, но для меня… это возвращение к тому миру, из которого я бежал последние семь‑восемь лет. Если я покорюсь судьбе, как мог сделать семь лет назад, то уже никогда не поднимусь к звёздам, а главное, стану неудачником. В своих глазах. На много лет. Но прежде чем мы расстанемся, хочу сказать, что если для меня предстоят несколько тяжёлых лет в любом случае, то для тебя…
Майк, останавливая Стэнли, положил ему руку на плечо.
– Подожди. Я уже давно понял, к чему ты ведёшь. Ведь немало глупостей вместе совершили. – Майк улыбнулся, но вмиг вернул серьёзность. – Для меня это будет тяжело не физически, но невыносимо морально. Брось Стэнли, меня не нужно уговаривать. Я уже всё обдумал по дороге. Космос для меня был всегда одной из интересных тем, а не заветной мечтой, как у тебя. Если мои родственники доверяли бы мне, я уже руководил одним из магазинчиков их компании. Я придумывал замечательные проекты, и некоторые были с успехом воплощены конкурентами, но мне никогда не верили. Всю жизнь на посылках, чуть ли не с тех пор как себя помню. Когда я попросил их одолжить денег, то никто, даже тётя, не поддержал, даже не поинтересовались зачем, просто сказали: нет. Если я вернусь, то останусь неудачником не на несколько лет, а на всю жизнь. Они не хотели, чтобы я учился, не хотели отпускать, в принципе, я им не нужен. Мы в равных условиях и нечего придумывать про прощание.
Стэнли с силой обнял Майка, так что они прижались лбами.
– Ха! Помнишь, как говорил Рон: единственная наша общая черта – это упрямство. Пошли! Нас ждут великие дела, и мы заставим мир пожалеть о неблагосклонности к нам.
Стэнли взвалил вещмешок на спину, и они стали спускаться на платформу.
– Это всё интересно, но хотелось бы узнать о дальнейших планах. Я помню, что ты никогда нас не подводил, но всё‑таки…
– Обязательно, партнёр, по пути всё объясню. Ведь это известная поговорка: что у Стэнли всегда есть?
– План.
– Правильно! А кто знает об этом плане?
– Никто. Только в самом конце…
– В самом конце, когда остаются только действующие лица, все узнают о своих ролях и задачах. А почему?
– Что знают двое – знают все. Возникают споры…
– Ненужные мысли…
– Появляются противники…
