Мой друг – пилот, я с ним

Тот дотянулся до клавиши и, включив внутреннее антигравитационное поле, вырвал судно из законов жёсткой механики.

– Не сметь бояться! – И добавил ещё мощности.

Корабль, постоянно увеличивая скорость, уверенней пошёл по подъёму. Теперь огонь в корме делал его видным на весь порт. До диспетчеров, наконец, дошло, что происходит, индикатор срочной связи замигал аж в трёх местах.

– Отвечать не будем?

– Ага, чем меньше знают, тем больше ошибок сделают.

Корабль выровнялся, рывок на площадке отразился мягким вдавливанием в кресла, но Стэнли тут же снизил тягу и аккуратно развернулся по линиям. Перед ними находилась взлётная полоса. Как только ориентиры совпали с пеленг‑стабилизатором, Стэнли резко поднял на порядок значение мощности и перевёл тягу ускорителя за середину, доводчик принял команду и стал наращивать ускорение. Их по‑настоящему стало вдавливать в спинки сидений, но уже не было тряски. Гул двигателя вырос на порядок, а поперечные линии на полосе принялись всё быстрее мелькать на обзорных экранах. В инфракрасном изображении корабль нёсся навстречу заре, а в иллюминаторах над ними царила непроглядная темень.

Майк вновь понял, что потерял концентрацию и стал отслеживать действия Стэнли, и как он влияет на корабль. Внешние датчики потихоньку стали разогреваться, и в этот момент корабль потерял сцепление с землёй. Как только Стэнли перенёс отметку вертикального стабилизатора на двадцать градусов вверх, корабль, скользивший до этого на гравитационной подушке, приподнял нос и пошёл в отрыв. В режиме взлёта этот манёвр отрабатывался всеми донными дюзами, а постоянно наращивающий мощность как в ходе, так и в яркости основной двигатель изменил тягу немного вверх. Стэнли настолько превосходно определил момент взлёта для судна, что лишение прав на пилотирование являлось настоящей несправедливостью. Ярко сверкающая звезда «Птицы» быстро всходила над космодромом.

«Неужто не будет никаких перехватчиков?», – подумал Майк и тут же подключил все локационные системы себе на пульт. Даже на максимальной дистанции ничего не наблюдалось. Внизу остались редкие последние огоньки и только инфракрасные обзорники давали скучную картинку. Корабли обычно поднимались во второй половине дня, чаще около полудня, а пока порт спал. Только административные здания, оставшиеся позади, просыпались в эти предрассветные часы. На приёмнике цифры вызывной частоты побежали по всем спектрам, видимо, решили, что у них отключён канал срочности. Майк на это только усмехнулся, но ничего не стал говорить, Стэнли сосредоточенно отслеживал баланс мощностей, постоянно увеличивая скорость.

Они прошмыгнули сквозь небольшое облако, и иллюминаторы заполнили звёзды, но ненадолго, мониторы стали переходить из ночного режима в дневной. Заря, всё время разгоравшаяся по курсу, стала видна и с каждой минутой наливалась всё более сочными красками. Небо, чуть посветлевшее в зените, вновь стало заполняться густым чёрно‑фиолетовым цветом. Только стала заметна кривизна линии зари, как над горизонтом вынырнуло солнце, что резко ухудшило обзор. Стэнли видать решил всё‑таки геройствовать и развернул корабль вокруг оси движения на треть оборота, подставив лучам брюхо «Птицы». Над ними висела белая дымка и кусочек чёрного неба. Датчики температуры показывали серьёзный нагрев, что неудивительно, ведь они рассекали разрежённый воздух гораздо быстрее пули, но Майк всё же включил карту распределения датчиков и отметил странную симметричность четырёх особо горячих точек. Проверив стабилизаторы, он, наконец, спрятал опоры внутрь корпуса. Чья это ошибка, выяснять не стоило, но не хотелось даже представлять, чем это могло обернуться дальше.

«В конце концов, я постоянно держал температуру под контролем», – успокоил себя Майк. Стэнли упорно сражался с компьютером, пытаясь убедить того, что основной гравитационный вектор направленный вверх, вбок и вперёд – это нормально.

Первой космической скорости они достигли как раз, перед тем как облака внизу из плоской равнины стали превращаться в изогнутую поверхность мяча. А ещё чуть раньше локаторы засекли на границе видимости объект шедший очень высоко.

– Цель в пятнадцати километрах над нами. Расстояние – двести. Курс,… – Майк подождал пока компьютер определиться с цифрами, – …двадцать налево от нас. Трудно сказать в каком направлении он летит. Подожди, уже восемнадцать, семнадцать.

– Ага! Пытаются занять господствующее положение. – Прокомментировал Стэнли.

– У них скорость существенно выше, уже в полутора сотнях километров. И, кстати, у нас ускорение падает.

На это Стэнли ничего не ответил. И школьнику было понятно, что вверх ногами можно снижаться на планету, но не подниматься от неё. Подъёмные двигатели, расположенные по нижней плоскости, молчали и единственный способ заставить корабль двигаться вверх выжимали из себя основные сопла немного скорректированные относительно оси движения и малые вспомогательные по верхней плоскости, но они не были предназначены для такой неестественной борьбы с силой тяжести. Обычно пилоты старались как можно быстрее развернуть судно кормой к планете, «Птица» же поднималась по жёсткой кривой, сильно смещающейся к экватору, да ещё и постепенно выравниваясь по высоте. Сверху, также выравниваясь, приближался преследователь.

– У нас сильный перерасход горючего на этом отрезке, – произнёс Майк, подразумевая полёт вверх ногами. Это его уже заботило больше, чем приближающаяся цель. Пробежавшись по двигателям, он нашёл проблему: подрабатывали передние движки. Пытаясь победить тяготение, корабль слегка подтормаживал себя. – Может, стоит занять нормальное положение?

– Может, – неожиданно согласился Стэнли и выровнял корабль по горизонту. Теперь они точно летели вверх ногами.

Майк от неожиданности даже замер от удивления, ведь ситуация совершенно не улучшилась, только курс изменился. Наконец, до него дошло, что это у Стэнли не бравада, а очередной чересчур хитроумный план, и принялся наблюдать за манёврами оппонента. Тот продемонстрировал полную готовность к манёврам уклонения и перестроился им в хвост. Скорость противника снизилась, но по‑прежнему превосходила «Птичью». Постепенно схемы движения стали отпечатываться в голове Майка, а мозг, построив кривые полёта, начал догадываться до особенностей ситуации. «Птица» поднималась от планеты по выравнивающейся дуге и теряла ускорение, что свидетельствовало о том, что двигатели подходили к пределу. Слабый рывок в сторону явно говорил о попытке избежать встречи. Сверху же по ниспадающей траектории шёл перехватчик на более высокой скорости. Рассчитывая точку встречи, противник прибег к торможению, что заставило его потерять и скорость, и высоту. Из ситуации следовало два варианта развития событий, первый: поднимающийся корабль сдаётся без сопротивления в силу проигранной позиции. И второй, долгая игра в кошки‑мышки, в течение которой соберётся целая свора охотников на хвосте и, в конце концов, их принудят приземлиться. Всё решено, но противник был пока один, а они не поднимались с планеты, а падали с неё вверх ногами, что никакому пилоту в здравом уме не привидится.

Преследователи сильно тормозили, видя что «Птица» и не думает сопротивляться, на локаторе же нельзя разглядеть каким боком подходит судно.

– Поравнялись. Они чуть вырываются вперёд, …нет, подтормаживают. Где‑то в двух километрах под нами. Точнее над нами, – Майк принялся комментировать манёвры цели, Стэнли стал дышать свободнее. – Сближаются. Скорости равны. Тысяча четыреста.