Мой друг – пилот, я с ним

Майк устало взглянул на размытые полосы, проплывавшие за иллюминаторами, потёр шею и вернул книжку владельцу. Во внешнем виде подпространства, через которое они продирались, не было ничего интересного. Постоянный чёрно‑фиолетовый мрак, нарушаемый размытыми точками впереди и волнами мутного белесого света, захлёстывавшего их, когда они проносились слишком близко от массивных объектов. С тех пор как привод выкинул «Птичку» из нормального пространства, они неслись незримо для всех барьеров, оставляя за кормой парсек за парсеком.

– Что‑то я среди твоего собрания сочинений не нашёл историю о том, почему фриши и кортолийцы так ненавидят друг друга. А это ведь корень наших бед.

– Причину эту не найдёшь и в государственной библиотеке. Там нет ни одного байта информации по этому вопросу, всё ограничивается проблемами в общении с этими нациями. Я даже думаю, что и на этих планетах в сущности уже не знают где начало, вот только конца не видать.

– А в общем?

– В общем, у них видимо была война или проблема, которая привела к войне. Да они и сейчас бы воевали, если бы не находились далеко друг от друга. – Стэнли усмехнулся. – Кто знает, что скрывается во тьме веков? Вот Фриштитис и королевство Толиник – вряд ли кто‑нибудь знает, что эти названия означают. Знаешь, из всей этой истории я запомнил только одно. Когда Звёздная Лига вторглась в наш сектор, то дипломатические отношения завязывались одновременно и с нами, и с фриштийцами, и с кортолийцами. И вот, короче говоря, послов пригласили присутствовать на заседании Лиги, председатель представляет сенаторам всех консулов, и в этот момент кортолиец сходится в рукопашной с фришем.

– Что, в самом деле?!

– Ага. Тогда наш сектор серьёзно упал в глазах «сообщества цивилизованных миров», но всё равно и мы, и они позже вошли в состав. Лига восприняла урок, и, хотя обычно соседи располагаются рядом на заседаниях, фриштийцев и Толиник рассаживают как можно дальше друг от друга, чтобы даже в зал входили с разных сторон.

– Бывает же такое. – Ещё раз хохотнул Майк. – А главное, каким боком для нас вышло.

Стэнли задержал взгляд на молочном мареве за иллюминатором.

– Н‑да, как глупо.

– Хоть убей, ничего не помню. – Стэнли прикусил губу от неожиданной злости. – Ни в жизни не поверил бы. И никогда такого не сделал.

Майк покосился на Стэнли:

– В смысле, не стал вмешиваться? Не помог?

– В смысле, что у меня были бы заготовлены пути к отступлению. Корявая рука судьбы! Один раз дал послабление! – Стэнли впрямую развернулся к Майку и выдал, наконец, эмоции, только с опозданием в десять дней. – Этот кадетский корпус постоянно довлел над нами, и я никогда не позволял себе переходить ту грань, где уже не мог остановиться. И вот, на выпускной вечеринке расслабился.

Стэнли вытер лоб, встал от нетерпения, но тут же плюхнулся обратно в кресло, а затем вновь повернулся к Майку с кривой улыбкой:

– Как они там написали, «первая межзвёздная битва на нашей земле»?

– Ага, и ещё «избили гостей» и тому подобное.

– Что сказать, отдохнули на славу, раз попали в выпуск новостей. Готовимся к выходу. Проверь системы ещё раз, через час будем у Астуриса.

Два пилота с новыми силами набросились на корабельный компьютер, так как думать о прошлом совершенно не хотелось.

 

На момент выхода Майк оставил для данных только два монитора, все остальные переключил на внешний обзор. Когда три года назад он в первый и единственный раз совершал межзвёздный прыжок, то, как и все курсанты оказался в просмотровом зале, но место тогда он нашёл только с краю, да и экран был не таким большим. Всё же охватившие его тогда чувства навсегда отпечатались в памяти. Запись прыжка в документальном или художественном фильме посмотреть может каждый, но сам переход сквозь пространство можно ощутить только на корабле.

Снова запищал зуммер, сигнализируя о переходе. Волна световой и звуковой сигнализации прокатилась по коридорам и каютам судна, предупреждая несуществующий экипаж. На экранах стремительно обнулялись показатели. Когда последняя группа цифр добежала до нуля, внешний мир стремительно изменился.

Из бледной пены чёрно‑фиолетового океана полились потоки света, будто миллионы тоненьких острых игл рванули к кораблю. Одновременно их захлестнуло необычайное ощущение невесомости, совершенно отличавшееся от понятия свободного падения. В тот момент, когда твой взгляд устремлён на несущийся к тебе космос, новички обычно хватаются за подлокотники кресел, так как на подсознательном уровне возникает чувство, что тебя неожиданно выкинули в бездну пространства без конца и края. Но длится это всего лишь мгновение. Привод выключается, корабль снижает скорость и его тут же выкидывает из подпространства. Ослепительный блеск сменился привычной чернотой, усеянной звёздными россыпями.

У Майка по монитору поползли конфигурации судна, у Стэнли с небольшой задержкой строчки координат, цифры в столбиках почти не отличались друг от друга, компьютер ориентировался среди звёзд, и окрестности оказались ему знакомы. Наконец, выпали две помеченные строчки с истинным положением. Первая указывала на местоположение ближайшей звезды, а вторая, единственная из всех, постоянно менялась, хотя координаты и курс были установлены точно, скорость никак не давалась счислению.

– Плакида?

– Да, а что не так?

– Додумались же назвать.

– Я бы не стал брать так круто, – заметил Стэнли. – Звучит вполне нормально: звезда Плакида, четвёртая планета Астурис. А что до названия, как называется наша звезда?

– Фаренер.

– И что это значит?

Майк пожал плечами. Откуда брались те или иные названия чаще всего оставалось только догадываться, а смеяться уж не стоило совсем. На экране от центра протянулась линия влево за край. Изменив обзор, Майк увидел, как линия уперлась в жёлтенькую точку, сиявшую чуть сильнее остальных звёзд. Вслед за первой линией от центра, но уже вправо пошла линия курса, на которой, наконец, оформилось число скорости: 20,3. Майк даже присвистнул от удивления.

– Две десятых от скорости света?

– Постараемся пройти систему как можно быстрее. Где‑то в десяти стардах. Но мы и не собирались заходить на Астурис. Так… раз.

Стэнли добавил данных. Через экран протянулась третья линия к новой контрольной точке и стала обрастать дополнительными кривыми. В итоге выделилась извилистая линия оптимального маневрирования на заход к прыжку.

– Подождём с часик, отойдём подальше от точки выхода, чтобы не оставить никаких шансов преследователям.