Мы Бреннаны

– Ну да. У меня после драки в школе было так же.

Вскоре их навестил бесцеремонный сотрудник лос‑анджелесского отделения полиции, который, отбросив все любезности, обвинил Санди в вождении в нетрезвом виде, изъял у нее права, заменив их временным разрешением водить машину, которое действовало всего тридцать дней или до даты суда. Авария изменила не только внешность Санди, но и ее отношение к случившемуся.

По лестнице она поднималась медленно и неуверенно, и как только вошли в квартиру, она села за столик, положив на него загипсованную руку.

– Ты проголодалась? – спросил Денни. – Могу сбегать купить чего‑нибудь.

Санди помотала головой. Она смотрела на свое жилище: ее плечи поникли и лицо скривилось. Денни видел, как до сестры доходит неприглядная реальность происходящего. Теперь ей нужно было думать, что делать дальше: сообщить на работу, потерять права, заплатить адвокатам или оплатить больничные счета.

Он сел на диван и в тот же миг принял решение, которое крутилось у него в голове весь день:

– Есть у меня мысль, и я хочу, чтоб ты ее тоже обдумала.

Она подняла на Денни свое покрытое синяками и ссадинами лицо, и он приложил все усилия, чтобы не вздрогнуть. Он еще не привык к ее внешнему виду.

– Думаю, тебе надо вернуться домой.

Санди подняла брови.

– В Нью‑Йорк?

– Да, по крайней мере пока ты опять не встанешь на ноги. Послушай, Сан. Доктор сказал, что тебе нужно время, чтобы поправиться. Как я понимаю, работы в закусочной ты лишишься. Но даже если и не лишишься, то прав тебя лишат надолго, и тебе до нее никак не добраться.

– Все это я и сама знаю. – Она жестом обвела свою квартирку. – Я здесь живу и не могу просто так взять и уехать.

Денни подался вперед, уперев локти в колени.

– Все беспокоятся за тебя. Тебя четыре года не было дома, и в последний раз ты приезжала на похороны всего на два дня. А теперь попала в аварию…

– Не надо обо мне беспокоиться. У меня все нормально.

Склонив голову набок, брат пристально глянул на сестру.

– На днях я приняла неверное решение, Денни, но мне нравится моя жизнь.

Он почувствовал, что она в какой‑то степени говорит искренне. В этой квартирке она устроилась так, как ей нравилось, и, судя по блокнотам на столике, заполненным ею она все же кое‑что пишет. Но за три дня, проведенные в Лос‑Анджелесе, он не увидел никаких признаков широкого круга друзей: о ней спросил лишь старичок‑сосед и пару раз ей позвонили в больницу. Денни не нашел никого, кто играл бы существенную роль в ее жизни. Между тем в Нью‑Йорке остались ее дом и семья, которая в ней нуждается.

Он решил сказать нечто, что убедит Санди вернуться:

– Мне пригодилась бы твоя помощь дома.

Санди вздрогнула, почти как если бы он повысил на нее голос.

– Отцу все хуже, – сообщил Денни. – Обследоваться он отказывается, но я уверен, что у него ранняя стадия слабоумия. Он стал забывчив, и ему уже нельзя водить машину в темное время суток. Он путается, зрение слабеет. Месяц назад он врезался в большую балку посреди гаража и вырубил электрику. Потолок едва не обрушился.

Санди отвернулась, уставившись в небольшое окошко над столиком, словно не желала больше слушать.

– Джеки под надзором, – продолжил Денни. – С Шейном все вполне хорошо, только он часто впадает в ярость. А мы с Кейлом трудимся над открытием заведения в Мамаронеке, но кое в чем мы крупно промахнулись…

– Денни, хватит.

Он немного повысил голос:

– Прости, если тебе тяжело меня слушать, Санди. Но я погряз в этих заботах.

Она повернулась к нему и ткнула себя пальцем в грудь.

– Я тоже тянула эту лямку, когда жила дома. Я отдавала нашей семье все, что у меня было. И посмотри, что это мне дало!

Денни всплеснул руками:

– Что за ерунду ты несешь? Ты сама захотела уехать. – Он окинул взглядом ее студию. – Ты выбрала эту жизнь.

Санди тряхнула головой:

– Не пытайся шантажом заставить меня вернуться.

Может, именно этого он и добивался. Но она шесть лет держалась вдали от дома. Если он не увезет ее домой сейчас, она наверняка никогда уже туда не вернется.

– Тереза забрала Молли и уехала жить к своей сестре. Она заявила, что в доме у нас все плохо, да и в бизнесе тоже. Тереза сказала, что я постоянно нахожусь на грани нервного срыва и так дальше продолжаться не может.

Впервые с начала их разговора взгляд Санди смягчился:

– Сочувствую, Денни.

Она последняя узнала о том, что Денни и Тереза разъехались. А когда‑то она была бы первой, кому он рассказал бы. Но даже тот факт, что он сидит сейчас с ней и делится своими проблемами, принесло ему хоть небольшое, но все же облегчение. Ему было не так одиноко. Денни даже порывался рассказать сестре про Билли Уэлша и заем, но передумал – Санди все равно ничем ему не поможет.

Когда Санди вновь заговорила, голос зазвучал до того тихо, что он едва мог ее расслышать:

– Наверное, я могла бы поехать. Ненадолго.

– Серьезно?

Санди не ответила. Покусывая нижнюю губу, она обвела взглядом комнату.

– Послушай, я понимаю, как нелегко вернуться. У тебя были свои причины для отъезда. Но ты даже представить не можешь, как все обрадуются.

– Не все.

– О Кейле не беспокойся, я с ним поговорю.

– А как быть с изъятием водительских прав? Я даже не знаю даты суда.

– У меня есть приятель‑юрист. Он говорит, что ты можешь покидать пределы штата, пока идет разбирательство, и он сведет нас с местным спецом по таким делам.

– Я только что выписалась из больницы, – покачала головой Санди. – Мне нужно немного времени.

– Что тебе нужно, так это семья. И в данный момент ты нам всем тоже нужна.

Санди пристально посмотрела на брата и, вздохнув, наконец сдалась.

– Ладно, я еду домой.

Денни откинулся на спинку дивана. Слава тебе, Господи!