На адреналине

– Под трибунами? Такое разве забудешь! У меня же шрам до сих пор есть. – Ник довольно демонстрирует запястье с «меткой».

Когда нам было по шесть, мы залипали на ковбойских фильмах, и в одном из них увидели, как друзья дают клятву верности. Я предложил повторить. Для этого нужно было лезвием «продлить» линию жизни. Правда, Доминику потом вызывали скорую, так как оно у него соскочило и резануло прямо по вене, а меня на месяц лишили компьютерных игр и телефона за эту гениальную идею.

– Пообещай, что мы никогда ее не нарушим, – прошу его на полном серьезе. Я хочу знать, что буду не один в этой «войне».

– Конечно, не нарушу, ты чего?

– Повтори ее. – Впиваюсь в друга взглядом Шерлока, чтобы проверить его честность. А заодно и память.

– Нашу дружбу никто и никогда не разрушит. Кто бы ни встретился на нашем пути, мы не позволим ему встать между нами.

Пока Ник проговаривал эту клятву, я повторял слово в слово, глядя ему в глаза. В ту минуту я был на сто процентов уверен в данном обещании и в том, что точно не стану тем, кто его не сдержит.

 

Глава 1 Адреналиновая зависимость

 

Настоящее

Адриана

На днях мне на глаза попалась забавная статейка, где говорилось о действии адреналина на человеческий организм. Якобы он помогает подготовить мышцы и тело к потенциальной угрозе и опасной ситуации и активировать необходимые механизмы выживания. Видимо, это одна из причин, почему я в постоянном поиске острых ощущений. Мне нравится ходить по краю, и я впервые поняла, что чувствую большее удовлетворение от жизни, когда испытываю судьбу или играю с чем‑то рискованным.

Или с тем, кто держит в ежедневном тонусе благодаря непрекращающейся вражде.

Киллан.      

На протяжении вот уже восьми лет этот парень является моим источником адреналина. В наших бесконечных военных действиях мы то и дело рокируемся, удивительным образом сохраняя равновесие так, чтобы среди нас двоих никогда не было ни победителя, ни проигравшего. Сам о том не догадываясь, Киллан помогает реже вспоминать о том, какая я на самом деле: гораздо хуже, чем он себе представляет.

И гораздо хуже, чем он.

– Готово, – прокуренный голос мастера пирсинга Софи врезается в эти унылые размышления.

– Уже? – искренне удивляюсь я.

– Адри, ты моя любимая клиентка! – прыскает она. – Хоть бы раз пискнула.

Пожимаю плечами в ответ, поскольку проявлять радость, как все нормальные люди, я не умею, и, приподнявшись на кушетке, оцениваю результат.

– Красиво. Ты молодец, Софи, – сообщаю будничным тоном.

Примерно представляю, как выгляжу со стороны: безэмоциональная злобная стерва, у которой отрицательных качеств и вредных привычек больше, чем мусора в комнате моего… брата. Не люблю его так называть даже про себя. Он мне никто. Посторонний, чужой человек, ставший по воле судьбы соседом по квартире.

Черт, почему я вспоминаю о нем уже второй раз за пару минут?

«Может, потому что ты сегодня видела и слышала то, что не должна была?» – услужливо напоминает внутренний голос.

– В следующий раз расскажешь, как отреагирует твой парень. Три‑четыре недели с тобой нужно обращаться о‑очень бережно, – загадочно тянет девушка, делая двусмысленные намеки.

– У меня нет парня, я пошла на это для себя. – Встав на ноги, по‑шустрому поправляю футболку и натягиваю черную джинсовую юбку.

В повседневной жизни я не ношу платья и юбки, если не считать теннисную для тренировок. Но на ближайшие дни джинсы и грубые ткани противопоказаны, так что пришлось пожертвовать привычным комфортом. Бросаю взгляд в зеркало, отражающее мрачное лицо, обрамленное густыми волосами кофейного цвета, и воображаю, какой меня будет видеть Киллан на сегодняшнем мероприятии.

Желание бросать ему вызов въелось в подкорку мозга. Но сколько бы я ни готовилась к атакам, он всегда придумывает что‑то более изощренное и заковыристое. Наверное, еще и поэтому я люблю отбивать его нападки равнодушием, чтобы позлить сильнее. К сожалению, не всегда получается сдержаться, и тогда в ход идут крики, бранные слова, а в особо тяжелых случаях – побои. Возможно, громкое слово для взаимных поджопников, которые были частым явлением в первые два года, тем не менее оно имело место быть. А потом мы стали взрослеть, и на место физического воздействия пришли издевки, подколы и упреки.

Готовила Адриана? – Что за отстой.

Убиралась Адриана? – Такой неряхе нельзя доверять уборку.

Это при том, что в спальне Киллана царит вечный свинарник.

В детстве он не ленился выковыривать волосы из сливного отверстия в нашей общей ванной и украшать ими мою подушку. Я была менее оригинальной и не придумывала ничего лучше, чем подменять соль на сахар или вытаскивать его нестиранные вещи из корзины для белья, чтобы складывать их аккуратной стопкой, выдавая за чистые.

Хотела бы сказать, что мне жаль Макса и Лили за то, что им приходится быть свидетелями наших баталий, но не скажу. Это они проявили инициативу забрать к себе беспризорную девочку, а я до сих пор не могу ответить однозначно, рада этому или нет. Их проклятый сын сделал все, чтобы в его доме мне не было покоя.

Разъехаться по разным квартирам нам пока не светит, так как у меня нет на это свободных денег. К тому же у Макса сейчас разгар предвыборной кампании, и наша образцово‑показательная семья под прицелом не только репортеров, но и общественности. У всех на виду мы должны вести себя как подобает и выглядеть дружными и счастливыми. Представляю, какой фурор мы бы произвели с Килланом, если бы показали свои истинные лица.

Переминаюсь с ноги на ногу, привыкая к новым ощущениям, и они мне определенно нравятся. Мои ожидания полностью совпали с реальностью, ведь именно этого я и хотела: усилить внешнюю чувствительность, чтобы подавить внутреннюю.

***