На крыльях любви. Лебедь
Даже не оборачиваясь знала – Он пришел.
Ну а потом поблизости раздался счастливый смех.
– Кирюша‑а‑а! Я так рада тебя виде‑е‑е‑т‑ь! – Елизавета поприветствовала своего парня слегка заплетающимся языком.
Увы, мне все‑таки пришлось обернуться.
И дыхание с шумом покинуло легкие. Потому что спонсор моей аритмии находился всего в паре метров и теперь почерневшими глазами сканировал мое лицо. В его взгляде читалась такая победоносная враждебность… Словно передо мной стоит сам служитель преисподней, готовый совершить свой страшный суд…
У меня мелко задрожали руки, я с шумом выдохнула воздух. От Воронова ко мне текли флюиды черной ядреной ненависти.
Что я сделала не так?
Коленки подогнулись. Легкие импульсы волнения закрутились в тугую спираль зарождавшейся паники. Я задыхалась, глядя на Него. Такого красивого и совершенного, в белоснежной рубашке и черных брюках, сжимавшего в руках букет длинных кроваво‑красных роз.
Отвернувшись, на дрожащих ногах я вернулась в свой темный угол, мысленно радуясь, что лучи прожекторов досюда не дотягиваются. Стояла, завороженно наблюдая за разворачивавшейся в центре зала картиной. А там уже ведущий атаковал Кирилла своим навязчивым вниманием, вынуждая сказать имениннице тост.
– Я не люблю делать это на публику, – сухо отозвался парень, поворачивая голову в мою сторону.
Что‑то в его безупречном внешнем облике настораживало, но я никак не могла уловить, что именно…
Внезапно мой взгляд, скользнув по его руке, задержался на перебинтованной ладони… М‑да. Похоже, в этом и кроется причина опоздания – тормознулся с кем‑то помахать кулаками… Кирилл Воронов верен себе.
– Ну, тогда имениннице не терпится получить ваш подарок! – никак не желал отцепиться от него ведущий.
– Мой подарок… – Кирилл мрачно хохотнул, резко качнув головой.
Внезапно дошло, что меня так насторожило… Мама дорогая, да он пьян! В дрова! Еле на ногах стоит! Неужели никто больше этого не замечает?
Хотя…
Оглядевшись, я обнаружила, что большинство гостей уже примерно в той же кондиции, что и Кирилл. А ведь прошло совсем немного времени…
Не глядя на Лизу, он достал из кармана крохотную красную коробочку. По залу пронеслась волна нетерпеливого улюлюканья… Я непроизвольно закусила губу…
– И что же т‑а‑а‑м? – обратился к Лизе ведущий. – Ну‑з… Не томите!
Даже с моего места было заметно, как дрожат ее руки, пока она пытается открыть подарок.
– УХ ТЫ! КАКИЕ ШИКАРНЫЕ СЕРЬГИ‑И! – закричал комик под гул ободрительных голосов разгоряченных гостей.
Клюнув Кирилла в щеку, именинница натянула на лицо не слишком натуральную улыбку. Она явно ожидала другого… А меня подмывало задать ему вопрос: неужели ни на что больше фантазии не хватает?
Я машинально дотронулась до своих сережек. Почему‑то до сих пор предпочитала его подарок всем остальным. Однако внезапно кончики пальцев стало жечь от нестерпимого желания снять их и забросить в самый дальний ящик комода…
– С днем рождения. Ляля! – его севший хрипловатый баритон пробрал до костей, ледяной крошкой осыпаясь мне в душу.
Идиот. Несчастный.
А еще, похоже, самое большое разочарование в моей жизни…
Первые нежные аккорды медленной композиции прервали внутренний гневный монолог. Ну разумеется, именинница и ее благоверный танцевали в центре зала, освещенные лучами прожектора.
Я отвернулась, мысленно молясь, чтобы этот дурацкий вечер поскорее закончился. Очень сильно переоценила свой внутренний потенциал… Зубы сводило от того, как мне невыносимо здесь находиться.
– У тебя такое лицо, будто ты сейчас заплачешь, Алина.
Повернув голову, я напоролась на пристальный взгляд насмешливых зеленых глаз Левицкого. Ну вот… Похоже, дело совсем дрянь, если даже горе‑поклонник заметил мое эмоциональное состояние.
Плачущий администратор на чужом празднике жизни. Браво, Алина.
Пожалуй, впервые я чувствовала себя настолько жалкой…
– Вы ошибаетесь, – ответила без эмоций.
– Вы… Может, закончим этот фарс? Мне всего тридцатник. Или я так старо выгляжу? – приправил одной из своих фирменных улыбочек.
– Не я начала этот фарс… – вздохнула, – но хорошо.
– На «ты»?
– На «ты», – подтвердила сухо.
Честно говоря, сейчас мне было настолько плевать…
– У‑х… Наши отношения совершили настоящий квантовый скачок!
– Нет такого термина как «наши отношения», Павел.
– А я требую ввести этот термин, юная леди! – Левицкий ударил себя кулаком в грудь, на что я покачала головой.
Только сейчас обратила внимание на свежую ссадину у него на носу – похоже, передо мной еще один любитель помахать кулаками.
– Что у тебя с носом? – сама не заметила, как с губ слетел неуместный вопрос.
– Один знакомый Отелло разбушевался… – хохотнул мой собеседник.
– Ухаживал за чужой девушкой?
– Типа того. Только походу все гораздо серьёзнее… За чужой будущей женой… – он подмигнул. Я лишь развела руками. Левицкий такой Левицкий. Даже интересно стало, сколько девушек одновременно у него в разработке? – Как говорил классик, пора нам с тобой, Алина, идти на сближение! – прервал затянувшуюся паузу первым.
– Не припомню, чтобы кто‑то из классиков так говорил.
Павел искренне улыбнулся и прошептал мне на ухо:
– Дикарка Алина!
На этот раз уже я не смогла сдержать нервный смешок.
Дикарка Алина, блин!
«Последняя девственница Москвы» звучало было куда правдивее…
– Красивая пара! – мой собеседник вдруг указал подбородком на Воронова и его пассию.
Я лишь резко кивнула.
– Что‑то мне подсказывает, вслед за сережками скоро подъедет и кольцо на безымянный пальчик… – Левицкий хитро мне подмигнул. – Вангую, Кирилл и Елизавета создадут счастливую ячейку общества.
