На поводу у сердца

Вся поверхность кожи полностью немеет, в то время как внутри свирепеет шторм. Его низкий голос буквально разрывает мне слух и застилает глаза туманной поволокой, заставляя верить, будто Адам находится не в подкорке сознания, а рядом со мной в автомобиле.

Я всеми фибрами души ненавижу его сверхъестественное влияние, что ежедневно мучает меня даже на расстоянии. И единственное, чего поистине желаю, – это наконец избавиться от этого обмана, но мышечная память – та еще сука – мгновенно реагирует на его мнимое присутствие, собирая добрую часть крови во мне в горячую спираль, стремительно закручивающуюся между моих бедер.

Но это все неправда. Нереально. Я просто схожу с ума.

Адама здесь на самом деле нет, а только манящее видение, в котором он, так же, как и в каждом сне, путает мне мысли, заставляя тело верить в правдивость его прикосновений.

Руки Харта несколько секунд назад жадно ощупывали мою грудь, чуть ли не разрывая платье, а сейчас юрко забираются под тонкое кружево белья и прикасаются к предательски увлажнившейся плоти. Его губы на мгновение отрываются от моих, чтобы произнести своим пленительно‑низким баритоном:

– А ты точно вкрай лживая сучка. Все кричишь, ругаешься, дерешься, а на деле течешь, как голодная кошка. Не так уж я тебе не нравлюсь, да, Никс? – спрашивает «Адам» возле моего рта, заглядывая в душу своими черными агатами.

Но это не они. Не его глаза. Тот же мрак и чернота, но его зрачки на сей раз не горят привычным пламенем, аура не источает незримые флюиды, проникающие под кожу жалящим огнем, а ноздри не щекочет его манящий запах кожи.

Нет этого. Ничего этого нет. А значит, это не Адам сидит передо мной, в любой момент готовый на меня наброситься.

Еще мгновение – и я полностью выплываю из очередной галлюцинации. За секунду до того, как в мой рот вновь врывается наглый язык, вместо Адама я вижу злостно‑иступленное лицо Марка и тут же морщусь в отвращении, осознавая, что это именно его пальцы сейчас вовсю пляшут между моих ног.

Мне становится настолько мерзко, что я мгновенно возвращаю себе силы сопротивляться. Не жалея мудака, вонзаюсь зубами в его губы и мощно бью кулаками до тех пор, пока он не отстраняется.

– Черт! Вот же сука! – ругается он, прикасаясь к поврежденной губе. – Опять принялась за драки? Ты думаешь, это меня остановит? Ты таким поведением лишь усугубляешь свою участь, Никс, – пепельные глаза, пугающие азартной яростью, полностью отражают его жестокие планы на мой счет.

– Открой двери, Марк! Быстро! – кричу я, дергая за ручку в тщетных попытках выбраться наружу.

– Выход нужно заслужить, – хищно улыбается Эндрюз, начиная расстегивать пряжку на ремне, а вслед за ней – ширинку.

Он совсем сдурел? Собирается изнасиловать меня прямо в машине, стоя на светофоре посреди улицы? Хотя чему я еще удивляюсь, глупая? Он же ненормальный, полоумный, похотливый кобель. От него и не такого можно ожидать.

– Марк! Прекрати! Ты этого не сделаешь! Я все расскажу Остину! – мой крик превращается в хрип, когда он приподнимается и приспускает с бедер штаны сразу вместе с боксерами.

Матерь божия! От созерцания картины его выпрыгнувшего из‑под ткани члена мой желудок вмиг сжимается.

– Остину? Ну давай! Вперед! Я ему тоже до хрена всего расскажу, и тогда посмотрим, кому из нас он поверит! – выплевывает он.

И я без колебаний верю в его угрозы, прямо‑таки чувствуя, как меняюсь в лице.

– Вот и славно, вижу, ты и сама поняла, что шансов на то, что он поверит тебе, никаких нет. Так что завязывай сопротивляться. Сама же начала это и, как оказывается, очень даже не против потрахаться, – ехидно ухмыляется сволочь, показывая мне влажные пальцы, которые только что побывали во мне.

– Ты все неправильно понял, – выпаливаю я.

А что мне еще остается сказать? Что мое неконтролируемое возбуждение вызвал мираж наглеца, которого я так же, как и Эндрюза, хотеть не должна? Он мне точно не поверит. Как, впрочем, не верит и сейчас.

– Слушай, прекращай уже ломать комедию и отпираться – я же лично проверил, какая ты мокрая. Что тут еще понимать? Завязывай врать и давай иди сюда, – мудак начинает тянуть ко мне свои длинные руки, чтобы перетащить к себе на колени.

Я намертво прижимаюсь спиной к двери и в стремлении защититься порываюсь лягнуть его с ноги, однако сделать это у меня так и не получается. В следующий миг нас обоих сильно ведет в сторону от внезапного удара в зад машины.

Марк корпусом бьется об руль, заставляя автомобиль продолжительно засигналить, а я влетаю плечом в приборную панель и расцарапываю до крови локоть.

Дыхание перехватывает от страха и непонимания, поврежденная рука начинает болезненно саднить, но все это ерунда на фоне того, что мог сотворить со мной Эндрюз.

– Да что же это за день такой?! – сокрушается он. Пару раз бьет по рулю и шустро возвращает штаны на место.

Впервые вижу, как черты лица этого сладкого мальчика заостряются настолько, что проявляют на скулах четкое очертание желваков.

– Ты, блять, точно только проблемы собой приносишь, идиотка! – яростно добавляет он, явно желая испепелить меня одним лишь только взглядом.

Но, к счастью, вместо неминуемой кары я слышу спасательный щелчок открывающихся дверей. Шумно выдыхаю, наблюдая, как Марк, отборно матерится, выходит из машины и сталкивается с другим участником аварии, с которым с лету начинает выяснять причину происшествия на повышенных тонах.

Не теряя ни секунды драгоценного времени, я тоже выбираюсь из салона и тут же замечаю разбитый бампер старенького Chevrolet, а сразу после – крупную, смуглую фигуру своего спасителя, который столь вовремя влепился в нашу машину.

Мужчина лет тридцати, судя по акценту – латиноамериканец, в обычной спортивной одежде и с кепкой на голове, из‑под которой небрежно торчат темные волосы.

И вроде бы, ничем не примечательный житель Рокфорда, да только его стальной, цепкий взгляд быстро сменяет мою признательность за спасение на леденящий страх, пробирающий все тело до озноба.

Так нормальные люди не смотрят. Только маньяки. Или сталкеры, что в моем случае более вероятно.

Откуда такие мысли? Да просто в детстве немало триллеров насмотрелась и там неоднократно видела такие сковывающие все нутро взгляды злодеев.

Можно было бы, конечно, списать все на недавно заработанную паранойю, но мои на первый взгляд абсурдные предположения приобретают здравый смысл, когда незнакомец, не обращая особого внимания на активно жестикулирующего Марка, едва заметным движением головы приказывает мне свалить.

Что я без какого‑либо желания препираться и делаю: со смесью страха и удовлетворения сбегаю с места происшествия и даже ни разу не оборачиваюсь назад.

Не знаю, что Адам сделает с этим говнюком, но я от всей души загадываю, чтобы Эндрюз получил по заслугам. И нет, мне нисколечко его не жалко. Психа давно следовало поставить на место, а то он совсем слетел с катушек из‑за ощущения вседозволенности и абсолютной безнаказанности, которые гарантируют ему деньги папочки.