На поводу у сердца

– Но я не понимаю, Баррет, что произошло? Я думала, мы с вами договорились, что я заплачу с небольшой отсрочкой, но, как всегда, с процентами. Разве нет?

– Да, договорились, но мне надоело мириться с подобным положением вещей. Ведь хочу напомнить: вы не только всегда опаздываете с оплатой, но еще и долг за шесть месяцев со всеми накопившимися процентами больше года никак не можете отдать, – строго произносит мужчина, окидывая меня укоризненным взглядом. – И, как погляжу, понятно почему: видимо, гораздо важнее приодеться по последней моде, чем с долгами справиться.

– Да что вы такое говорите, Баррет? Вам ли меня не знать? – вконец озадачиваюсь я, в самом деле не понимая его странных упреков.

Хочу узнать, в чем причина неблагоприятного настроения обычно доброго и понимающего старика, но отвлекаюсь на маму.

Не в силах больше удерживать себя на ногах, она пошатывается и ударяется плечом об дверной косяк.

– Ой, – стонет она, и я тут же подлетаю к ней и придерживаю за талию.

– Мам, вернись в квартиру. Тебе нужно проспаться. Я сама переговорю с Барретом.

– Д‑да, х‑х‑орошо, – без возражений соглашается она.

– Тебя довести?

– Нет, не… не надо, сама справлюсь.

Я открываю входную дверь, пропуская маму внутрь, и на всякий случай смотрю ей вслед до момента, когда она благополучно приземляется на диван к Филиппу. Он намеревается что‑то ляпнуть, но я резко захлопываю дверь и возвращаю все свое внимание к арендодателю.

– Так что случилось, Баррет? Я же совсем недавно вернула вам немалую сумму долга и думала, этих денег будет достаточно, чтобы убедить вас, что рано или поздно я смогу вернуть вам все до конца. Вы же знаете мою ситуацию. Я одна содержу всю семью, и я просто физически не успеваю зарабатывать на все долги сразу. А эти вещи… поверьте, их не я купила. Не я.

– Это неважно, Николь… Я всегда входил в твое нелегкое положение, но у всего есть свой предел. Больше терпеть я этого не намерен.

– Но как же так? Вы не можете просто взять и выбросить нас на улицу. Мы живем здесь уже много лет. Куда мы, по‑вашему, пойдем? – ужасаюсь я, пока еще не до конца осмысливая происходящее.

– Не делай из меня злодея, девочка, я не выбрасываю вас из дома без причины. Вы не платите, долги практически не уменьшаются, а мне надоели эти проблемы. Деньги всем нужны, и я не исключение. Поэтому либо ты находишь способ вернуть мне всю сумму разом до конца месяца, либо вы здесь больше не живете, – безапелляционно заявляет Баррет.

– К концу месяца?! Но это же меньше чем через две недели. Я не смогу заработать необходимую сумму за столь короткий срок!

– Меня это не волнует. Где и как достать всю сумму – дело твое, но если денег в назначенный день не будет, можете всей семьей попрощаться с домом. И это мое последнее слово, – чеканит мужчина и направляется к лестнице, чтобы уйти. Однако напоследок оборачивается и с неким прорывающимся сквозь суровый тон сочувствием добавляет: – Мне в самом деле очень жаль, Ники. Но по‑другому никак. И надеюсь, ты не будешь держать на меня зла.

Мистер Баррет удаляется, а я прислоняюсь спиной к двери и чувствую, как безнадежность ситуации тяжким грузом наваливается на мои плечи.

Что теперь делать? Где найти деньги так быстро?

За две недели в «Атриуме» будет хорошо, если я смогу наскрести одну треть задолженных Баррету денег, но где достать недостающий остаток? Ценных вещей у меня, разумеется, нет. Продавать мне нечего, только если сдать в ломбард недавно купленный Филиппом музыкальный центр. Что я непременно и сделаю, но этого все равно мало. Очень мало.

Одолжить? Единственный человек, у кого я могу попросить такую крупную сумму денег, – это Эмилия, ведь быть в долгу у Марка еще и в финансовом плане недопустимо. Но каким же дерьмовым человеком я буду, если стану просить у подруги в долг, параллельно продолжая бесстыдно обманывать ее?

Все верно: я буду даже не человеком, а настоящим, мерзким чудовищем, но иного выбора у меня не остается. Кроме Эми, у меня нет других вариантов достать всю сумму денег для Баррета, а я не могу допустить, чтобы мы потеряли нашу квартиру, в каком бы ужасном состоянии она ни была. Нам некуда будет идти и придется скитаться по улицам Энглвуда до тех пор, пока не удастся снять новое место, что с двумя заядлыми алкоголиками будет сделать практически невозможно.

Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, я собираю мысли в кучу, пытаясь окончательно не развалиться морально прямо в этом грязном, сыром коридоре. Порываюсь поднять пакеты с обновками с пола, но меня останавливает внезапная вибрация телефона в одном из пакетов. Шустро роюсь, нахожу среди вещей свой старенький айфон и читаю новое входящее сообщение:

Unknown:  «Двери моего дома всегда открыты для тебя, Лина».

Всего одно предложение – внутри меня будто прорывает дамбу, и всецелое душевное онемение вмиг смывается тремя четкими, острыми, всепоглощающими эмоциями: страхом, злостью и ненавистью. От их мощности я едва не разламываю пополам смартфон в своих руках.

Значит, это он. Вынудить Баррета лишить нас квартиры – его рук дело. Ну, конечно… Как же я сразу этого не поняла.

Неплохо придумано, Харт, да только у тебя ничего не выйдет! Единственный способ, каким ты сможешь заставить меня хоть когда‑нибудь войти в твой роскошный пентхаус, – это вперед ногами!

 

Глава 3

 

 

Николина

 

Хотелось бы сказать, что я безумно рада началу процесса по вытягиванию себя из амебного состояния, но, к сожалению, не могу. Ведь не была бы я Николиной Джеймс, если бы первыми вернувшимися ко мне эмоциями не стали именно негативные. Думаю, я никого сейчас не удивлю, сказав, что этот факт начал усложнять мне жизнь в многократном объеме уже с первых же минут.

Стоило вернуться домой после беседы с Барретом, как я тут же сцепилась с Филиппом в очередном крупном скандале, к концу которого энное количество попавших под руку вещей были разбиты вдребезги, пьяная мама доведена до истерики, а мои голосовые связки сорваны до хрипа и острой боли в горле.